Блог

Обстановка «клиники имени Кащенко» не чаще раза в месяц делает уровень адреналина у сотрудников хотя бы приемлемым… «Литературность» и «многожанровость» находятся в области договорных признаков: первое – смотря что считать литературой, а второе – вообще заложник набора рубрик издания. Остается только «бумажность». Тут Вы правы – еще как «умирает». Этому много причин, но основная (на мой взгляд) – в угоду массовости и доступности творчества мы забыли о такой странной штуке как культура чтения. То есть понятно, что надо «уметь писать», но как-то утерялось соображение «надо уметь читать». Сегодняшнее «уметь читать» больше напоминает придорожную закусочную: быстренько, на скорую руку. А ведь где-то неподалеку еще работает приличный ресторан, да если он еще с авторской кухней… Короче, человеку, предпочитающему энерго- и ресурсосберегающий способ «насыщения», и в голову не придет, что можно получать удовольствие. Как сказано у очень любимого мной Олега Дивова: «Ух, ты… А горячая пицца еще вкуснее…»

Каким был журнал 30 лет назад, и каким стал сейчас? Что изменилось в содержательной части? Целевой направленности?

Да внешне ничего особо и не изменилось. Ну, может быть, формат… Ну, бумага чуть получше… Ну, цветные картинки… Да это и не главное. Содержательная часть по определению каждый раз разная – потому и журнал; литература – где она была – там и осталась, а где не было – сплошной (прости Господи) «постмодернизьм»… А вот целеполагание… Раньше цель «толстого журнала» была существенно субъективна: издание продвигало усредненную «вкусовщину» коллектива редакции (в самой большой степени – главного редактора; можно было, конечно, заставить его напечатать в ЕГО журнале что-нибудь, конфликтующее с его личным ощущением хорошей литературы, но реальный эффект достигался только принудительным воздействием сверху) и толерантностью (печатаем все – читатель разберется) даже не пахло. Теперь же, превратившись в объект издательского бизнеса, журнал руководствуется исключительно объективной целью, одной на всех – финансовой целесообразностью: кушать-то хочется. А успешные манагеры – они такие манагеры… За что ни возьмутся – почему-то получается сплошной сборник биржевых новостей… Мое твердое убеждение: качественный продукт творчества не может и не должен определяться финансовым успехом. Иначе в сухом остатке будет сплошной «Плейбой» в обложках разной плотности под глянцевым ламинатом. Литературный журнал могут издавать только «городские сумасшедшие», надеясь (только надеясь!), что их благородное помешательство разделит некоторое количество читателей. Во времена «темного царства социализма», видимо, это худо-бедно понимали и поддерживали количество «блаженных» на некотором, пусть и небольшом, уровне; однако, литература-то все же сохранялась и развивалась. И еще одно. За эти 30 лет мы как-то привыкли к классическому смешению понятий «свобода» и «воля». А это не синонимы. Декларируемая «свобода» вкупе с финансовой целесообразностью крайне успешно затормозила такой процесс как «отбор», превратив гуманитарность литературы в фикцию. На смену гуманитарности пришла зрелищность, но это – беда не только литературы…

Бытует мнение, что снижение аудитории связано не только с качеством литературного текста, но и с тем, что издания перестали быть выразителями свободной мысли? Так ли это?

О каком снижении аудитории идет речь?
Если о качественном, то «ухудшение» текста только увеличивает аудиторию: прагматичный потребитель не любит жевать, он заточен на глотание и «париться» не будет. Кстати, отсюда же возникло как бы «ноу-хау» – звуковые книги… для ленивых… и время экономится… и за умного сойдешь… Правда, раньше (при советской власти) это называлось «Театр у микрофона» и литературные тексты озвучивали настоящие мастера – Сергей Юрский, Рафаэль Клейнер, Рогволд Суховерко, Александр Кутепов (можно продолжать, но не долго – мастеров много не бывает), но это уже другой жанр – радиоспектакль.
Если же говорить о количественном снижении, то основной причиной, на мой взгляд, является… колбаса. Для разумного чтения оказывается необходим ДОСУГ, а с ним как-то напряженно.
Так что истечению свободной мысли вроде бы ничто не мешает. Осталось только понять, что это за зверь – свободная мысль. С отменой 5 статьи Конституции о «направляющей роли ума, чести и совести» никакие мысли не ограничиваются. Так что «толстый журнал» стал просто площадкой для публикации любых «свободных мыслей», кроме запрещенных Уголовным кодексом РФ. Видимо, не все мысли современных авторов интересны читателям… И то сказать – писателей-то сейчас сколько? Союз писателей СССР насчитывал 15000 членов, сайт «Самиздат» поддерживает около 150000 публикантов, а в царской России было-то всего около 15-ти.  Правда, фамилии их были – Толстой, Достоевский; Чехов, Бунин, Куприн…

Где-то я наткнулась на лозунг: «Мы не разлюбили читать, мы просто жалеем деревья». Как Вы в целом относитесь к тому, что многие издания уходят в сеть?

Как и всякий лозунг – этот лапидарен, но и линеен. Кроме того, любой лозунг служит для маскировки или затыкания какой-нибудь дырки или нестыковки в течение событий. Чтобы коротко, но ясно… И немножко с юмором… И дырка не так видна. А смена носителя и соответственное (и абсолютно естественное) перераспределение контента в этом не нуждается. Нормальная борьба за аудиторию. При том, что сетевой вариант в производстве гораздо менее затратен – значит, более экономически эффективен. А кто у нас там в результате «генеральный заказчик музыки»? Финансовый директор? И что может получиться на выходе? Квартальный отчет? Вот это и есть основная опасность нового инструмента. А есть еще и не основные. Например, потеря связи между содержанием и формой. Бумажное издание ограничено в объеме, что диктует хоть какой-то отбор материала. Оно имеет строгий формат подачи материала и требует специалистов соответствующей квалификации, от которых требуется не только владение софтом при верстке, но и личное ощущение общего образа конечного продукта их работы: например, осознанный выбор гарнитуры верстаемого текста, понимание конструкции отдельной полосы, да много еще чего… Сетевое же издание, как правило, не имеет строгой формы. Более того, лозунг «Интерактивность – наше все» как раз и прикрывает непрофессионализм дизайнера. А ведь дизайнерская идея – тоже как теперь говорят «месседж». Для эксперимента попробуйте предложить кутюрье с мировым именем устроить сменный каблук разной высоты и фасона в придуманной женской туфельке. Уверяю – его реакция Вас сильно удивит.
В целом, мне кажется, что переходить в соседнее пространство (например, на иной носитель) надо бы грамотно, не оставляя за собой пепелище из ранее наработанного опыта. Иначе останется только развести руками и долго повторять «До основанья. А зачем?» на мотив «Интернационала».

Приобретает ли сетевой журнал какие-то преимущества, на Ваш взгляд? Например, наша платформа предлагает журналам новый формат: мультимедийные возможности, качественные цветные изображения, чтение off line, защиту от скачиваний. Это выход?

Конечно, приобретает! И еще какие! Просто надо не забывать, что платформа не цель, а средство. Это ни разу не обидно, просто это так. Примат содержания – вещь необоримая. И любой, сколь угодно красиво «упакованный» и «раскрученный» графоман, воспользовавшийся всеми прелестями и удобствами платформы, все равно – временщик. Через время его «продукт» будет радовать только разработчика софта, да и  то в виде дополнения к портфолио. Картинки, музыка, off line, защита – класс! Только ничего из этого не сделает картонный текст настоящей литературой. Так что выход для всех один: качественные тексты. Помещенные в возможности платформы, они только прибавят, а дальше как у Окуджавы: «Пуля дырочку найдет».

Современная жизнь очень динамична. Люди не успевают обработать то количество информации, которое им предлагают. На смену длинным статьям приходят заметки в соцсетях, отзывы на специальных ресурсах. Как это влияет на бизнес толстых журналов?

Никак. От слова «совсем». Реклама всегда была, есть и будет. Просто раньше прямой рекламы было меньше. Поэтому срабатывали самые парадоксальные ее формы. Например, когда фильм «Зеркало» Андрея Арсеньевича Тарковского пустили в одном кинотеатре в течение недели, он в разговоре обронил: «Лучшей рекламы и придумать было нельзя…» «Толстые журналы» были дефицитом, а лучшей рекламы и нет. А насчет заметок, отзывов и анонсов, так был и есть такой еженедельник «Книжное обозрение» – нам хватало. Чтобы получить там анонс или круче – рецензию, надо было все-таки постараться. Отзывы же в форме чата почему-то вызывают у недоверчивого меня некое сомнение: во-первых, своей анонимностью, а во-вторых, легкостью наполнения чата самим автором. Ведь существуют же фирмы по продвижению всего чего угодно куда угодно…

Какие изменения могут быть в формате подачи материала в журнале, чтобы он оставался интересным и востребованным?

Ваша платформа, по моему, использует все возможности инструмента по имени Интернет (кроме, разве, запахов и эффекта присутствия). Так что, изменения в форме подачи могут возникнуть только при усложнении или изменении способов подачи. Только тогда они могут подстегнуть читательский интерес.

Сейчас набирает обороты такое явление как саммари. Это краткие и емкие изложения выходящих книг, их квинтэссенция. Таким образом, человек получает возможность «быть в теме» и экономить время, более тщательно относиться к выбору книг, которые хотел бы прочитать в полной версии. Есть ли в этом будущее?

Пусть себе набирает… Давайте не будем ему мешать, тихонько отойдем в сторону и просто представим: женщина завела любовника, он бросил ее, а она бросилась под поезд. Такое себе саммари «Анны Карениной»… После этого читать книжку будете? Нет? А почему? Вы ведь теперь «в теме».
И вообще, есть хороший еврейский анекдот (мне, как еврею, можно):
– Изя, ты слышал? Алла Пугачева шепелявит и поет с еврейским акцентом.
– Да, нет. А что, ты был на концерте?
– Да времени нет, но мне Моня напел.

Если бы Вы могли вернуться на 20 лет назад и что-то взять из прошлого, что бы это было?

Вы будете смеяться: хорошего грамотного редактора с задатками правильного цензора или хорошего грамотного цензора с задатками редактора. Чтобы особо не дразнить гусей, давайте слово «цензура» заменим термином «отбор». Тогда гуси смогут спать спокойно, а мы сможем сосредоточиться на удерживании редактора-цензора от скатывания в идеологичность, убеждая его заняться только повышением среднего художественного уровня публикаций. Дай Бог, и заснувший у массы авторов орган внутреннего отбора, в просторечии именуемый «вкус», начнет просыпаться в результате отрицающих тычков отбора внешнего.

Литературный критик Никита Елисеев в одном из интервью сказал: «Если такое избыточное явление, как толстые журналы, исчезнет, это будет шаг к обеднению русской культуры, которая всегда была литературоцентричной». Близка ли Вам такая позиция?

Да никуда это «избыточное явление» не денется. Оно было, есть и будет. Ну, форма изменится; ну, инструментарий усложнится; что-нибудь добавится, что-нибудь исчезнет. Но в целом, как явление, необходимое такой разновидности человечества, как Человек Читающий, сборник литературных новинок и серьезной критики будет больше или меньше востребован всегда. Просто для узнавания старого знакомого в новом костюме нужно немного времени и гораздо больше усилий…

Каким Вы видите будущее журналов и книг?

Да кто ж его знает? Как говорят в моем любимом сериале «Ментовские войны»: «Поймаем – спросим»… в смысле «Доживем – узнаем». Полагаю, что все виды и разновидности способов публикации литературных произведений будут вполне мирно существовать одновременно, имея свой объем твердых приверженцев и борясь за тонкий слой неопределившихся.

Что Вам кажется позитивным, а что нет?

За пятьдесят девять лет моего умения читать у меня ничего не изменилось. Позитивным я считаю наличие хорошей литературы, негативным – ее отсутствие. Все остальное – детали.

Столяр Михаил Анатольевич родился 12 мая 1954 года. Живет в Москве.
Окончил в 1976 году Московский институт нефтехимической и газовой промышленности (МИНХиГП) им. М.И.Губкина по специальности «прикладная математика». В 1983 окончил Московский государственный институт культуры – руководитель оркестра народных инструментов со специализацией по классу гитары, параллельно был слушателем режиссерского отделения (мастер – народный артист Белорусской ССР Юрий Борисович Щербаков). Работал инженером во ВНИИ буровой техники; в 1983-85 – заведующий культурно-массовым отделом Дворца культуры «Содружество»; 1985-87 – преподаватель по классу гитары в ДК завода им. Ильича.
С 1988 – член Московского профессионального комитета драматургов, секция «автор эстрады».
Учась в МИНХиГП, руководил ансамблем «Живописцы» (1971-76, участники ансамбля: Виктор Фогельсон, Илья Улин, Галина Шарафеева, Михаил Столяр); лауреат 15-го (1974) и 17-го (1975) московских городских слетов КСП.
В 1976-1989 гг. Михаил Столяр был аккомпаниатором Александра Городницкого, провел вместе с ним множество концертов, аранжировал его песни.
Сочиняет и поет песни в дуэте с женой Ириной Столяр с 1976 г.
Сотрудничал со многими газетами и журналами: «Советский спорт», «Собеседник», «Комсомольская правда», «Наш современник», «Книжное обозрение», «Клуб и художественная самодеятельность», «Наша школа» и др.
В 1992 году с женой Ириной основал Издательство «Апарт».
Издатель журнала по проблемам авторской песни «АП АРТ» (1996-1999 гг.).