Константин Исаакович Сонин.ru

Уроки экономики

Константин Сонин — крупнейший специалист в нашей стране в

области политической экономии, в современном понимании этой

дисциплины. Его научные работы опубликованы в лучших

международных научных журналах по экономике и политической

науке. Он уже оставил заметный след в развитии научной мысли

и его текущие исследования позволяют надеяться на важное и

интересное продолжение. Книга «Sonin. ru: Уроки Экономики»

несомненно представляет интерес для широкого круга

читателей, интересующихся тем, как устроен окружающий мир,

поскольку эта книга — системный взгляд умного и глубокого

ученого на насущные проблемы в политике и экономике.

Екатерина Журавская, профессор Paris School of Economics и

Российской экономической школы's book is a wonderful

introduction to many new and exciting ideas in economics. It is

practical, current, and accessible. Anyone from a prof Essional

economist to a beginning student would learn from reading it.

Книга Сонина — увлекательное путешествие в мир новых

экономических идей. Книга посвящена современному состоянию

науки, но при этом изложена доступным языком и полна

конкретных примеров. Она даст пищу для ума как

профессиональному экономисту, так и студенту.

Андрей Шлейфер, профессор Гарвардского университета

В наше время тотального распространения телевидения,

Интернета и прочих СМИ все вроде бы представляют, что такое

экономика и чем занимаются экономисты. Многие думают, что

экономисты просто превращают рациональные, в большинстве

своем очевидные вещи в наукообразные термины. Сонинские

уроки мастерски разбивают этот миф вдребезги. Разбивают

красиво, понятно и, пожалуй, безоговорочно. А главное, эти

уроки показывают своеобразную тонкость экономической науки,

неочевидность, а порой и парадоксальность ее выводов.

Достаточно почитать раздел о дизайне механизмов. А читать

книгу легко, и, надеюсь, не только экономически подкованным

гражданам.

В. Л. Макаров, академик РАН, директор ЦЭМИ РАН

ВВЕДЕНИЕ

Мировой финансовый кризис заставил интересоваться

экономикой даже тех, кому в обычные времена это не пришло

бы в голову. Точно так же нормальный человек не слишком

увлекается просмотром медицинских сайтов в Интернете, пока

он здоров.

Эта книжка — не учебник экономики. Каждый «урок» — это

обсуждение вопроса, взятого из жизни или домашних

разговоров, со страниц газет и журналов, экрана телевизора и т.

п. Часть вопросов была задана моими школьниками, не так

много знающими об окружающем мире, часть — ведущими и

слушателями на «Эхе Москвы», РСН, РБК, на публичных

лекциях Polit. Ru и выступлениях в российских университетах. На

многие вопросы у экономистов есть готовые ответы, пусть и не

всегда окончательные. Экономическая наука знает ответ далеко

не на все вопросы — так же как врачи умеют лечить не все

болезни. И тем не менее вряд ли кому придет в голову

утверждать, что современная медицина ни на что не годна.

Аналогия между экономикой и врачебной наукой вообще очень

плодотворна. Как в медицине есть чистые теоретики

(лабораторные и фармацевтические исследователи) и есть

лечащие врачи, пользующиеся плодами их работы, так и в

экономике есть аналитики и практики, исследователи и деятели,

применяющие плоды исследований в жизни. И подобно тому, как

современный студент медицинского вуза узнаёт на первом курсе

больше, чем знали Гиппократ и Авиценна, «топ-медики» своих

эпох, так первый же курс экономики содержит огромное

количество идей, для формирования которых потребовался

экономический опыт десятков правительств и миллионов людей

в течение многих столетий.

Как и у медиков, у профессиональных экономистов есть

конкуренты в борьбе за общественное мнение. Посмотрите

страницы газет — сколько шарлатанов предлагают свои услуги

по лечению любых, даже самых тяжелых заболеваний и сколько

людей лечится у этих шарлатанов. Точно так же обстоит дело с

разными экономическими «гуру» — то, что их теории часто

противоречивы и не подкреплены никаким систематическим

если страна вкладывает значительную долю бюджета в научно

технические разработки, то благосостояние растет быстрее?

Чтобы ответить на эти и другие вопросы, нужно, во-первых,

собрать множество данных о происходящем в экономической

жизни, во-вторых, иметь хорошую теорию — какое-то логичное

объяснение происходящего и, наконец, проверить, соответствуют

ли новые данные и факты выдвинутой теории. На статьи, в

которых эта работа проделана — данные собраны, теория

сформулирована и протестирована, — и опирается эта книга.

БЛАГОДАРНОСТИ

Эта книга не могла бы быть написана, если бы не усилия многих

людей, которым я очень обязан. Максим Трудолюбов, редактор

отдела «Комментарии» в газете «Ведомости», сделал меня

публицистом, Леонид Бершидский пригласил в журнал

SmartMoney, а Владимир Федорин был заказчиком и первым

редактором большей части текстов, которые впервые появились

в этом журнале (часть из них редактировал Андрей Литвинов).

Елена Евграфова была терпеливым и вдохновляющим

издателем, а Алексей Васильев, Георгий Дерлугьян, Марина

Додлова, Михаил Брауде-Золотарев, Михаил Сонин и Тимур

Туганбаев героически прочли текст целиком и сделали массу

ценных замечаний. За отдельные, но от этого не менее

драгоценные замечания я благодарен Виктору Агроскину,

Александру Баринову, Михаилу Богуславскому, Сергею

Вакуленко, Рубену Ениколопову, Сергею Измалкову, Станиславу

Коленикову, Татьяне Михайловой, Марии Петровой, Сергею

Попову, Андрею Симонову, Сергею Степанову и Марии Юдкевич.

Я особенно благодарен моим постоянным соавторам по научной

работе — Георгию Егорову, Дарону Асемоглу, Екатерине

Журавской, Сергею Гуриеву, Скотту Гельбаху и Ирине Хованской

— за то, что их самоотверженный труд над нашими совместными

академическими проектами оставлял мне время для занятий

экономической публицистикой. Большая часть того, что написано

в этой книге, и, уж конечно, большая часть моих взглядов на

экономические и политические проблемы связаны с моей и,

значит, нашей совместной научной работой, так что и здесь они

являются моими соавторами. Не меньшую благодарность я

делает покупки — и продавец, а через него и производитель

товара узнаёт, что этот потребитель предпочитает масло в

упаковках по двести, а не по четыреста граммов. Получив

информацию о миллионах совершенных покупок, фирма

производитель узнаёт, что ей производить, а торговая сеть — с

какими поставщиками лучше иметь дело. Автомобилист

выбирает страховку на большую сумму — и страховая компания

понимает, что он рискованно водит машину. Миллионы людей

ежедневно покупают газеты и журналы, сигнализируя

журналистам — о чем писать, издателям — каких журналистов

нанимать, а рекламодателям — в каких изданиях размещать

свои объявления.

Иногда рынок, который помогал бы выявлять информацию,

организовать совсем не просто. В одних случаях проблема в том,

что его участники действуют не рационально, а в других — что

их часть не заинтересована в том, чтобы информация

выявлялась. Как узнать, кто из претендентов на государственную

собственность при ее приватизации сможет извлечь из нее

наибольшую прибыль? Как сделать так, чтобы эта собственность

попала к нему, даже если у его соперников больше денег на ее

покупку? Можно ли точно предсказать, кто победит на

ближайших президентских или парламентских выборах? О том,

как устроены рынки, которые выявляют информацию,

помогающую ответить на эти вопросы, рассказывается в этой

главе.

ИГРА В ПОЛИТИКУ НА ДЕНЬГИ

Политические обозреватели ничего не понимают? Телеканалы

куплены, а журналисты не способны сложить два и два? Тот, кто

уверен, что на месте «говорящих голов», получающих миллионы

за ежедневные комментарии на тему предстоящих выборов по

всему миру, он мог бы делать прогнозы точнее, вполне может

заработать на своей прозорливости. Вместо того чтобы спорить с

соседом или возмущаться ограниченностью или

ангажированностью эксперта, можно пойти на сайт

www.intrade.com и поставить деньги на тот исход выборов,

который вы считаете наиболее вероятным.

Рынок политических предсказаний предоставляет любому

доллара. Продавцу имеет смысл назначать цену чуть выше той

вероятности, с которой, как он считает, ему придется

выплачивать 1 доллар. Чему равен ожидаемый доход продавца,

если он продал контракт-обязательство за 43 цента? Нужно из

полученных 0.43 доллара вычесть 1 доллар, который придется

отдать в случае победы демократов, умноженный на 0.4 (мы же

считаем, что шансы демократов — 40 процентов). $0.43–$1х0.4

$0.03 — какая-никакая, а прибыль. Если продать сто таких

контрактов, можно ожидать суммарного дохода в 3 доллара.

Если продать миллион контрактов, то в 30 тысяч.

А кому выгодно такой контракт купить? Каждому, кто считает эту

оценку шансов демократов заниженной. Если, например, кто-то

предполагает, что вероятность победы демократов составляет 55

процентов, то он, конечно, захочет купить контракт, продающийся

за 0.43 доллара. С вероятностью 55 процентов, думает он, я

получу 1 доллар, то есть мой ожидаемый выигрыш, с учетом

вероятности, будет равен 0.55 доллара. Если контракт продается

за 43 цента, ожидаемый доход: 55–43=12 центов на каждый

купленный контракт.

При каждом заключенном пари средняя цена контракта

немножко меняется. Если до прихода нового покупателя нижняя

цена предложения была, например, 0.52 доллара за контракт, то

после того, как покупатель приобрел этот контракт, она могла

только вырасти. Теперь нижней ценой стала та, которая до этого

была второй снизу. Следя за этим показателем, можно узнавать,

с какими ожиданиями — то есть с какими оценками вероятности

— пришли на рынок новые участники. Цена сделок идет вверх —

значит, все больше покупателей считают, что вероятность того,

что им заплатят по контракту, растет. Падает — значит, все

больше продавцов полагают, что расплачиваться по контракту,

скорее всего, не придется.

Если цена делает резкий скачок, то не исключено, что появился

инсайдер — некто, имеющий недоступные другим сведения

(например, о любовнице одного из кандидатов в президенты или

еще не опубликованные данные о росте безработицы) и на

основе этой информации оценивающий вероятность исхода

выборов не так, как другие игроки. Но после того как инсайдер

купит (или продаст, в зависимости от того, что именно он знает)

обязательства, цена изменится, и теперь — о, чудо! — в ней

США. Это связано с тем, что провести границу между

политическим казино и обычным практически невозможно, а

казино почти во всех американских городах строго запрещены.

Тем более удивительно, что три года назад в Америке чуть было

не открыли рынок для игры на самом святом — безопасности

человеческой жизни.

После терактов 11 сентября 2001 года Министерство обороны

США предложило оригинальный план: создать биржу ставок на

вероятность терактов. То есть такое место, где можно поставить,

например, 100 долларов на то, что 1 января в Центральном

парке Нью-Йорка взорвется портативная ядерная бомба. Идея

состояла в следующем. Больше всего о предстоящих терактах

знают, естественно, сами террористы. Подобная биржа

предоставила бы им возможность заработать на этой

информации — разумеется, при условии, что организаторам

удалось бы убедить их в том, что анонимность свято

соблюдается. В этом случае шахиды попытались бы торговать

на рынке, используя свои знания — время, место, масштаб

теракта. Цена, отражающая вероятность теракта, поползла бы

вверх, и можно было бы приводить спецслужбы в полную

боевую готовность.

Казалось бы, чем такой рынок лучше выплат вознаграждения за

сведения о готовящихся терактах? Тем, что призовая сумма

победителей складывается из того, что платят другие участники.

Но речь идет не только об экономии государственных средств:

выплата вознаграждения информаторам потому и не является

распространенным инструментом для предотвращения терактов,

что порождает массу ложных сообщений. Ведь, докладывая

правоохранительным органам о предстоящем преступлении,

человек ничем не рискует. Если его прогноз подтвердится, он

получает деньги. Если он и окажется ложным, информатор

ничего не теряет — не платит за ошибку из своего кармана.

Более того, в этом случае у террористов появляются стимулы —

сначала готовить теракт, а потом о нем предупреждать.

КТО ЗАЙМЕТ БЕЛЫЙ ДОМ.

Следующий президент США будет…

Мотивация авторов проекта «рынка предсказаний терактов»

республиканские публицисты поспешили назвать этого человека

— Джордж Сорос, который еще раньше пообещал пожертвовать

100 миллионов долларов на то, чтобы Буш не был переизбран.

Обвинение не было доказано, да и на почерк Сороса это не

очень похоже. Сорос когда-то заработал свои миллиарды на игре

против переоцененных активов. В 1992 году он сыграл против

завышенного курса фунта стерлингов, заставив держателей

британской валюты поверить, что падение ее курса неизбежно.

Сорос не пытался обмануть других участников — он пытался

объяснить, продавая фунты, что это британский Центробанк

вводит рынок в заблуждение, и выиграть на этом.

Сорос или не Сорос, но рынок предсказаний отреагировал, как

ему и полагается. Видя неправдоподобно низкие цены,

участники, у которых было реалистичное представление об

ожидаемом исходе, бросились использовать представившуюся

возможность. Тем, кому цены казались заниженными, не нужно

было взывать к справедливости. Достаточно было купить

контракт, подкрепив деньгами свое мнение о том, что

вероятность победы Буша занижена. Цены восстановились за

несколько минут. Если целью попытки манипуляции было

укрепить участников рынка и наблюдателей во мнении, что

Керри имеет высокие шансы на победу, она провалилась.

Поль Роде и Колеман Струмпф из Университета Северной

Каролины в Чепел-Хилле изучили не только этот эпизод, но и все

попытки манипуляций рынками предсказаний за 130 лет их

существования1.

В начале XX века рынок был устроен не так, как современные

электронные системы торгов. Например, значительная часть

ставок делалась в открытую. Газеты публиковали длинные

списки людей, поставивших на ту или иную партию. Делая

публичную ставку на кандидата своей партии, известный политик

или бизнесмен не столько объявлял о своих реальных

ожиданиях, сколько публично выражал поддержку своему

кандидату и принимал на себя обязательство приложить усилия

для его победы. Удивительно, но и в этот период рынки хорошо

предсказывали результаты выборов. Даже ставки, сделанные из

соображений лояльности, несут в себе определенную

информацию.

Роде и Струмпф проделали гигантскую работу. Требовалось,

ЦЕНА ИРРАЦИОНАЛЬНОСТИ

Стэнфордские экономисты Хан Али и Ульрика Мальмендиер

обнаружили удивительное явление3. Больше половины

покупателей, победивших в интернет-аукционах eBay, на которых

продавались пакеты CashFlow 101 — обучающей электронной

игры, выложили за них больше, чем могли бы заплатить, если

бы воспользовались опцией «Купи сейчас». Не нужно ждать, не

нужно совершать лишних действий: вот она, кнопка «Купи

сейчас», цена написана с самого начала. Вместо этого они

торговались — и в итоге доторговались до цены, которая

оказалась выше той, которую можно было получить сразу.

Странно, не правда ли?

Что можно сказать о человеке, который, торгуясь на рынке,

поднимает цену выше той, по которой он мог бы купить тот же

самый товар в ближайшем магазине? Дурак? Сумасшедший?

Экономисты предпочитают называть таких людей

нерациональными. И дело вовсе не в какой-то особой

специфике интернет-аукционов. Иррациональность

экономических субъектов встречается, можно сказать, на каждом

шагу.

У вопроса «Зачем люди записываются в фитнес-клубы?» есть

немало ответов, самый очевидный из которых — «для

здоровья».

Но дотошных экономистов больше интересуют тонкости этой

сделки по покупке здоровья. Например, если вы уже решили

посещать фитнес-клуб, что выгоднее — приобрести годовой

абонемент, продлевать месячный или, может быть, платить за

каждое посещение? Для изучения этого вопроса Ульрика

Мальмендиер объединила усилия со Стефано Деллавиньей из

Беркли4.

Вот реальный пример. Выбор выглядит так: можно купить

абонемент на 10 посещений по 10 долларов за раз, а можно

месячный — за 70 долларов. Кто при таком ассортименте купит

месячный билет? Очевидно, тот, кто собирается ходить в клуб

чаще чем 7 раз в месяц, — только в этом случае средняя цена

визита будет меньше 10 долларов. Однако так поступил бы

только рациональный потребитель — тот, кто привык не только

считать деньги, но и неукоснительно следовать этим расчетам.

карточки. Постепенно ставка, по которой владелец карточки

берет деньги в долг, увеличивается. Такой способ привлечения

клиентов не имел бы смысла, будь они полностью рациональны.

Прочитав условия: сначала три месяца низкой ставки, потом —

существенное повышение, они бы не стали на них соглашаться.

Или перестали бы пользоваться карточкой через три месяца,

потому что выигрыш от низких ставок вначале меньше, чем

издержки из-за высоких ставок потом. Однако данные

свидетельствуют: в случае снижения ставок держатели

кредитных карт увеличивают свои заимствования быстрее, чем

снижают их при таком же повышении ставок. То есть ведут себя

не рационально, а так, как субъекты с гиперболическим

дисконтированием.

Чем отличается человек с гиперболическим дисконтированием

от рационального homo economicus? Он все время откладывает

тот день, когда он станет тратить меньше. До массового

распространения кредитных карт разница между обычными

людьми и людьми, готовыми «затянуть покрепче пояс с

завтрашнего дня», была невелика, а с расширением доступа к

кредиту она стала очень заметной. Анализ реакции американцев

на ужесточение закона о персональном банкротстве в 2005 году

также подтверждает наличие существенной группы заемщиков

такого типа. Рациональный человек никогда не станет

увеличивать свои заимствования, если с их ростом наказание за

неуплату долга усиливается.

Исследований, показывающих, что экономические субъекты

ведут себя нерационально, то есть не всегда выбирают

оптимальное решение и не всегда правильно предвидят свои

собственные действия, не так уж мало. Нерациональность

систематически проявляется и в обращении с кредитными

картами, и при покупке недвижимости или акций. Почему же

экономисты так часто склонны считать героев своих моделей

рациональными?

Предполагая, что все вокруг поступают исключительно разумно,

гораздо легче анализировать происходящее. Во-первых,

рациональный экономический субъект интересуется прежде

всего тем, как за те же Деньги получить побольше, получше и

повкуснее. Во-вторых, он правильно предсказывает будущие

поступки, как свои, так и других экономических субъектов. Только

которые платят за свою иррациональность неразумные. Как бы

не так! В том самом месте, где наивность должна была бы быть,

по идее, наказана быстрее всего, — на финансовом и фондовом

рынках, — вовсе не всегда торжествует разум.

В теории для того, чтобы рынок был эффективен, вовсе не

нужно, чтобы все участники были рациональны. Достаточно,

чтобы было несколько разумных игроков (их называют

арбитражерами), которые будут использовать наивность и

неопытность остальных для получения прибыли без всякого

риска. Если глупцы бросаются скупать акции какой-то компании,

не глядя на ее фундаментальные показатели, то, предвидя рост

котировок акций из-за ажиотажного спроса, можно, купив эти

акции, получить прибыль, ничем не рискуя и не вдаваясь в

сложные анализы реального положения дел самой компании.

Важно только вовремя их потом сбыть, пока они не упали в цене.

В этом примере арбитраж возможен, потому что арбитражер

имеет информацию, которая была недоступна другим

участникам рынка (он знает, как собираются вести себя

«глупцы»). Информация на рынке так или иначе отражена в

ценах. Арбитражер может заметить, что Цена на какие-то акции

выросла, а на опционы на покупку тех же самых акций — нет.

Например, потому, что остальные участники плохо учились в

университете и не знают связи между ценами на акции и на их

опционы или просто на что-то отвлеклись. Арбитражеру

достаточно в таком случае продать акции вкороткую, купить

опционы в правильной пропорции, и все — обеспечена прибыль

без всякого риска, вне зависимости от того, пойдут цены на

акции вверх или вниз.

Совершая свои операции, арбитражер влияет на цены — в

данном случае цены на акции идут вниз (поскольку он их

продает), а на опционы — вверх (поскольку он их покупает).

Цены меняются до тех пор, пока возможность извлечения

прибыли без риска полностью не исчезает. Именно арбитражеры

делают рынки эффективными, то есть такими, на которых для

того, чтобы получить прибыль, нужно обязательно рисковать.

Однако в классической работе по поведенческим финансам

Андрей Шлейфер из Гарварда указал на то, что действие

арбитража ограничено. Представьте себе, что у какой-то

компании есть акции двух видов, прибыль компании

No. 12687, 2006.

75. G. and Reiss R. Sticky Information versus Prices: A Proposal to

Replace theKeynesian Phillips Curve // Quarterly Journal of

Economics, Nov. 2002, 117–1328.

76. K. Globalization and Global Disinflation. In Federal Reserve Bank

of Kansas, Monetary Policy and Uncertainty: Adapting to a Changing

Economy, 2003.

77. М. International rescues versus bailouts: A historical

perspective // Cato Journal, Winter 1998,18 (3), 363–376.

78. G. and Romer P. Looting: The economic underworld of

bankruptcy for profit. Brookings Papers on Economic Activity, 1993,

№ 2, 1–73.

79. R. W. Without Consent or Contract: The Rise and Fall of

American Slavery. New York: W. W. Norton, 1989.

80. J. V. The Myth of Free-Trade Britain and Fortress France: Tariffs

and Trade in the Nineteenth Century // The Journal of Economic

History, 1991, 51, 23–46.

81. Это показано, применительно к началу 30-х, Барри

Эйшенгрином и Джеффри Саксом в статье 1985 года:

Eichengreen В. and Sachs J. Exchange Rates and Economic

Recovery in the 1930s // Journal of Economic History, Dec. 1985,

Vol. XLV, No. 4.

82. А. К. and Spiegel MM. The Olympic Effect. Mimeo, 2009.