Борис Ефимович Немцов

Исповедь

бунтаря

«Исповедь бунтаря» – это третья книга Бориса Немцова.

Первую – «Провинциал» – он написал в 1997 году, на подъеме

своей политической карьеры и в зените славы. Немцов тогда

только перебрался в Москву из Нижнего Новгорода и хотел

рассказать людям о своих жизненных принципах. В 1997 году

у него было много иллюзий, он был политическим

романтиком. За последние 10 лет Немцов пережил много

ударов судьбы, на несколько лет отошел от активной

политической деятельности, почти расстался со всеми

иллюзиями. «Исповедь бунтаря» – итог прошедших

потрясений, самая откровенная политическая публицистика в

России последнего времени. Борис Немцов решил

высказаться в сложный момент российской истории. Он

делает это жестко, честно и ярко.

Аргументы не подействовали. Жанна сделала так, как решила, и

заняла на выборах в Мосгордуму по Зеленоградскому округу

третье место. Неплохой результат для неопытной и

неискушенной девушки, но все-таки депутатом она не стала. Мне

повезло больше; я, будучи молодым, застал перестройку, время

революции, а в моменты революционных изменений именно у

молодых людей появляется шанс проявить себя. Более того,

общество без революций молодых людей как политиков вообще

не воспринимает, и не случайно европейским и американским

политикам – за пятьдесят, а то и за семьдесят. Но означает ли

это, что у молодых свободомыслящих людей сегодня совсем нет

шансов в России? Жанна подтолкнула меня к серьезным

раздумьям на эту тему. Я понял, что горжусь ею, горжусь тем,

что мои гены оказались сильнее исторического процесса и

сильнее ее природной разумности. Несмотря на абсолютную

бесперспективность мероприятия, она все-таки решила рискнуть,

попробовать себя в сложной и неблагодарной сфере. И не она

одна.

Я знаю многих ее друзей, я встречаю множество молодых

политиков в разных регионах страны. Отличные ребята.

Меня до сих пор называют «молодым реформатором». Это

вызывает улыбку, поскольку в 47 лет я, конечно, чувствую себя

молодым и бодрым, но ведь в политике далеко не новичок –

двадцать лет ею занимаюсь. В конце 1980-х – в начале 1990-х

годов за нами – молодыми демократами – никто не стоял, нам не

на кого было опереться. Мы двигались интуитивно, рядом по

объективным причинам не оказалось старших товарищей,

которые подсказали бы что-то или помогли избежать явных и

грубых ошибок. Мы многого добились, но и ошибок совершили

тоже немало. Может быть, главная наша ошибка –

неспособность смирить амбиции и договориться – и привела к

тому, что последние пять лет для демократов в России были

особенно тяжелыми. Власть нефти – петрократия – оказалась

сильнее демократических и либеральных ценностей. В России

нефть приносит государству больше половины доходов. И

главный вопрос, который сейчас интересует людей: как

разделить стабилизационный фонд и как потратить 400

миллиардов долларов – резерв Центрального банка? О базовых

ценностях свободного, цивилизованного общества россияне

Более того, еще в школе возникли проблемы с моей

политической благонадежностью. Я учился на отлично и шел на

золотую медаль. Однако медаль мне давать не хотели, потому

что учителя просекли, что я политически неблагонадежен. Это

сегодня звучит смешно, а я оканчивал школу на пике

социалистического застоя, в 1976 году. И в характеристике,

которую я должен был предоставить при поступлении в

университет, директор написала: «политически не устойчив». В

те годы с подобной характеристикой поступить в университет

было невозможно, потому началось долгое выяснение

отношений между университетом и моей школой. Наконец,

директор смягчила приговор на «позволяет себе политически

непродуманные высказывания». Это уже давало мне шанс стать

физиком.

Я начал свою политическую деятельность во второй половине

1980-х, причем начал не с политики, а с экологии. В Нижнем

Новгороде коммунисты затеяли строительство атомной

котельной – «атомной станции теплоснабжения» (ACT). Они

предлагали нагревать воду в атомных реакторах, и потом через

систему теплообменников эту воду под высоким давлением

закачивать в нижегородские дома. Поскольку страна на тот

момент была безмолвна, никто никого ни о чем даже не

собирался спрашивать – стали строить. Однако Нижний – по

сути своей город не рабский, у нас появилась общественная

организация «За ядерную безопасность», главной задачей

которой было не допустить строительства этой самой котельной.

Даже моя мама стала собирать на площади имени Горького

подписи против этого проекта. Собственно, благодаря матери я и

пришел в политику. Она все время мне твердила одно и то же:

«Вот ты занимаешься никому не нужной наукой, а у нас тут

собираются ядерную котельную строить. У тебя совесть есть?»

Наконец, меня как физика попросили войти в организацию. Люди

понимали, что нельзя соединить наше гнилое коммунальное

хозяйство с высокими технологиями. А я, несмотря на лояльное

отношение к ядерной энергетике, понимал, что атомная

котельная – это самое безумное, что могли придумать советские

бюрократы. В итоге написал по этому поводу статью в газету

«Нижегородский рабочий», в которой объяснил, почему я против

атомной станции теплоснабжения. Статья вызвала невероятный

объединяющим, мобилизующим являлся сам факт его

существования. Так случается, когда лидер точно попадает в

ожидания людей, когда в обществе возникает спрос на лидера.

Изменение спроса на лидера – это смена фазы развития страны.

Ведь что характеризует нынешнюю Россию? Ностальгия по

империи и гордость собой, поскольку налицо какой-никакой рост

благосостояния. Народ после пятнадцати лет экономического и

политического кризиса – с 1984-го по 1999 год – действительно

стал лучше жить, и никого не интересует, что произошло это по

не зависящим от нынешней власти причинам – просто выросла

стоимость нефти. Но людям не хочется думать об этом, им не

хочется думать о том, что будет через пять-десять-пятнадцать

лет, их не интересует политика. Это фаза летаргического сна, и в

этой фазе народу не нужна свобода слова, не нужна демократия,

не нужны лишние права. В эту фазу органично вписывается

Путин, потому что он сильно переживает по поводу распада

СССР, пытается, хотя и не очень удачно, вершить дела на

международном уровне, демонстрирует по всем телеканалам,

как он возрождает былую мощь. И, конечно, все успехи на

нефтяном рынке он приписывает себе, хотя не имеет к этому

никакого отношения.

В стране дефицит свободы, но его ощущает меньшинство. Со

свободой ведь – это как с кислородом при подводном плавании:

ты ныряешь под воду – и надеешься на то, что акваланг

наполнен кислородом, а шланг не перекручен. Однажды я

нырнул и почувствовал, что воздуха не хватает. Быстро всплыл и

ощутил ужасную головную боль. Было очень тяжело. В тот

момент я впервые понял, что значит глоток кислорода. Так и со

свободой: пока она есть – ее не ощущаешь, как и воздух,

которым дышишь, но рано или поздно отсутствие воздуха

становится катастрофой. Не надо ни еды, ни воды – только бы

глоток свежего воздуха. Поэтому неизвестно, какой краской будет

вписано имя Путина в российскую историю. Хотя сегодня в

России из-за наркотического нефтяного дурмана есть ощущение,

что все нормально и жизнь прекрасна. В такие моменты

либералы и демократы не нужны.

Казалось бы, очень легко объяснить людям связь между

свободой и хорошей жизнью. В качестве доказательства надо

всего лишь посмотреть на то, что происходит в мире, и

везде: в Венгрии, Болгарии, Чехии, Румынии, Польше… У нас,

поскольку страна евроазиатская, реакция существует в более

жесткой форме. Она существует в Белоруссии, существовала в

Украине до «оранжевой» революции. И это объективный

процесс, обратный ход маятника. От него никуда не деться, не

спрятаться – надо пережить. Хотя, конечно, сидеть и смотреть,

когда все это кончится, мы не можем, мы должны действовать.

Бывают в истории моменты, когда люди жаждут свободы.

Считаю, что в новейшей истории России такой момент был. Это

конец 1980-х – начало 1990-х. Народ жаждал свободы! Когда на

Манежной площади собрались миллион человек, которые

требовали сокрушить коммунизм и дать людям свободу, – это

был искренний порыв. Но… Люди сокрушили коммунизм и очень

быстро разочаровались. У нашего народа вера в чудо

запредельная, именно поэтому для нас Пасха важнее, чем

Рождество. Во всем протестантском мире Рождество – главный

праздник, а у нас главный – Пасха, потому что это Воскресение

Христово, чудо то есть. Коммунизм сокрушили, а чуда не

случилось, живем хреново. За что боролись? Мы что, просто

тактам стояли под дождем, Ельцина защищали?

Искушение властью

Первый президент России искренне верил, что его важнейшая

задача – найти себе преемника, прямого политического

наследника. Для Ельцина это превратилось в идею фикс. Он

начал готовиться к передаче власти задолго до официальной

даты ухода с поста президента. Как поэт Жуковский и старик

Державин, Ельцин стремился воспитать своего Пушкина, но в

политике. И это очень по-русски.

У Ельцина в голове крутилось много фамилий. Он и меня

объявлял преемником. Сделал это с чисто ельцинской прямотой.

В 1994-м Ельцин путешествовал с семьей по Волге на теплоходе

«Россия». Шли сверху – Кострома, Ярославль, Нижний Новгород.

И вот он приходит в Нижний Новгород на теплоходе «Россия», я

его встречаю, в девять часов он сходит с трапа – Наина

Иосифовна, он, Таня, обнимает меня и говорит: «Слушайте, мне

так Жириновский осточертел (Ельцин, кстати, никогда матом не

ругался, никогда. – Авт.) Он в каждом городе ко мне выходит и

1. Свобода лучше цензуры.

2. Рынок лучше плановой экономики.

Самодеятельные люди полезнее чиновников.

Сегодня невозможно даже в страшном сне представить, что

губернатор (например, Хлопонин, Ткачев или Зеленин) может

собрать подписи против, скажем, поддержки Путиным кровавого

режима Каримова в Узбекистане или криминального соглашения

с Туркмен-баши «газ в обмен на людей», или против той же

войны в Чечне. Я не могу себе представить, что какой-то

губернатор осмелится не то что подписи собрать, но просто

выступить с критическим замечанием в отношении президента. И

уж тем более невероятно, чтобы после такого демарша смельчак

не пострадал. Если бы сегодня какой-то губернатор привез

протестные подписные листы прямо к воротам Кремля, это

расценили бы как террористический акт со всеми вытекающими

последствиями.

Когда в последний раз мы все читали открытое письмо

российского губернатора, например, о коррупции в высших

эшелонах власти? Трудно вспомнить. Невозможно представить и

такую ситуацию: открываешь газету, а там опубликовано

обращение к Путину, например, губернатора Свердловской

области Росселя (при Ельцине очень смелый был губернатор) с

требованием разобраться, сколько государство (или конкретные

чиновники) получили от сделки с Абрамовичем по покупке

компании «Сибнефть»… Сегодня такое невозможно. Но еще

недавно мы жили в другой стране.

Несмотря на мою активность и критичность, Ельцин относился

ко мне очень хорошо. У него две дочки, но, видимо, он всегда

мечтал о сыне. И, наверное, я подсознательно вписывался в эти

мечты.

Во-первых, я был с ним рядом в трудные минуты. В 1990-м,

когда его не избирали председателем Верховного Совета, а я

был активным его сторонником; в 1991-м я был с ним рядом,

когда он был на танке. Даже в 1993-м, когда я был губернатором,

я его поддерживал против фашистов, Макашова. Он много раз

приезжал в Нижний, ко мне относился очень по-отечески. Мы с

ним говорили обо всем на свете. Например, он меня спрашивал:

Березовский. Я выступал категорически против. А Березовский,

как известно, владел Общественным российским телевидением.

Так и случилось, что мы с Чубайсом нажили злейших врагов в

лице самых влиятельных медиа-магнатов.

Борис Ельцин сначала поддержал наш план борьбы с

олигархами. Кстати, сам термин «олигарх» тогда еще не был в

обиходе, он появился в после конференции «Будущее России:

олигархи или свобода». На конференцию мы пригласили всех

известных магнатов, но пришел только Владимир Гусинский.

Телекамер было около 100, журналистов аккредитовалось почти

200 человек. С этого момента слово «олигарх» у всех на устах.

Но это так – лирическое отступление.

Мы с Чубайсом объявили, что очистим Россию от олигархов.

Березовский с Гусинским в ответ объявили нам информационную

войну. Война против нас заключалась в том, что телекиллер

Сергей Доренко еженедельно в программе «Время» обливал нас

грязью, рассказывая кошмарные небылицы. Например, ловил за

200 долларов проституток на Тверской, и они рассказывали в

эфире общенационального канала, как развлекались в

пансионате «Лужки» с Немцовым. Анонимные рассказы

анонимных проституток с закрытыми лицами повторялись по

ОРТ из недели в неделю.

Гусинский, правда, тему проституток посчитал неприличной. Для

высмеивания и дискредитации меня он использовал кадры

встречи в аэропорту Внуково Гейдара Алиева. Президент

Азербайджана прилетел летом, в страшную жару, и я на

официальном мероприятии оказался в легких белых штанах, что,

конечно, является нарушением протокола. Позор, кошмар! Раз

сто показали этот момент в программах телеканала НТВ.

Впрочем, в этой книге, чуть позже, в сто первый раз я и сам

расскажу эту историю.

Поскольку фактов коррупции или злоупотребления служебным

положением наши враги обнаружить не могли, то ОРТ и НТВ

били по определенным имиджевым точкам. Тактика – прямая и

косвенная дискредитация, задача – свалить правительство.

Березовский с Гусинским делали все, чтобы создать вокруг нас

зону общественного отчуждения, чтобы в итоге мы либо ушли в

отставку самостоятельно, либо, не выдержав, нас отстранил от

должностей президент.

остановить инфляцию. Правительство погасило задолженность

по зарплате перед шахтерами, учителями, врачами. Фондовый

индекс только в 2005 году достиг уровня того, нашего 1997 года.

Реальные пенсии в 1997 году в долларовом выражении были

точно такими, как в 2006-м, а нефть, между прочим, стоила

только 12 (!!!) долларов.

Однако телевизионная пропаганда, циничная и беспощадная

информационная война разрушили авторитет правительства. Я

помню, как после очередного опуса Доренко с проститутками

позвонила моя мама и недоуменно спросила: «Это правда?!» Я

ей посоветовал не реагировать на всякую чушь. «Почему же ты

не подал в суд?» – удивилась мама.

Но, увы, подавать в суд в той ситуации было бессмысленно,

поскольку независимо от решения суда, который сам по себе

продлился бы какое-то время, «мочилово» продолжилось бы с

утроенной силой. Кстати, позже Лужков тоже проиграл в

информационной войне, несмотря на свое влияние на

московские суды.

Спустя несколько лет я совершенно случайно столкнулся с

Доренко в аэропорту Нью-Йорка. «Я же киллер. Тебя заказали, –

добродушно пояснил Доренко. – А это был такой простой и

эффективный способ: дал 200 долларов, и дамочка наговорила,

что надо, абсолютно не рискуя ни здоровьем, ни жизнью. Ты же

ей ничего не мог сделать».

Надеюсь, Березовский когда-нибудь столь же прямолинейно

расскажет правду о борьбе за власть и деньги в России с

использованием информационного спецназа.

…Ельцин увидел крушение доверия ко мне, которое случилось

на фоне хорошей социально-экономической обстановки, и от

идеи «Немцов – преемник» отказался. Я выпал из списка

преемников президента, но отношения между нами остались

хорошими. А вот с его семьей – с дочерью Татьяной и зятем

Валентином – наоборот, общение шло с огромным трудом. В

определенный момент семью президента в плотное кольцо взял

Роман Абрамович с коллегами-олигархами. Они бесцеремонно

навязывали всем свои правила игры, а мне играть в такой

команде не хотелось. Из-за этого возникали большие и мелкие

конфликты. Приведу только один пример. За пролет

иностранных самолетов над территорией России авиакомпании

ценах на газ на мировых рынках в России добыча газа падает.

Во-вторых, временные управляющие думают о себе, а не о деле.

Поставили государственного чиновника управлять гигантскими

корпорациями и сознательно размыли ответственность за

содеянное. Что ему делать? Воровать. Ноу-хау Березовского и

состояло в том, что везде надо ставить своих людей. Если он

сажает человека на то или иное место, то и воровать этот

«сиделец с портфелем» будет не только в свой карман, но и в

карман олигарха. Вот в чем, собственно, «гениальность» Бориса

Абрамовича.

Когда Владимир Путин стал президентом, и мы еще сохраняли

нормальные отношения, он сказал: «Знаешь, в чем была ваша

ошибка? Вы ведь тогда боролись с реальными властителями. Не

имея достаточно власти, вы боролись с теми, от кого власть

зависела. Надо было сначала получить власть, а потом бороться

с олигархами». Путин прав на 100 процентов.

Но я пришел в правительство молодым, неопытным и наивным,

мне на тот момент исполнилось всего-то 37 лет. Я вырос в

Нижнем Новгороде, и мои представления о мире были

представлениями провинциала. У меня не укладывалось в

голове, что, будучи вице-премьером, я не могу указать какому-то

человеку (пусть даже олигарху) на необходимость соблюдать

законы, отстаивать интересы государства. Я и представить себе

не мог, что олигархи посмеют ослушаться.

Первая такая стычка случилась еще в Нижнем Новгороде.

Директором автозавода у нас работал Борис Видяев. Вел себя

как олигарх, демонстративно и нагло, налоги в областной

бюджет вовсе не платил. За это я как губернатор без долгих

увещеваний уволил директора с работы. Что тут началось!

Рабочие перекрывали дороги, угрожали забастовкой… Что

только ни делали, чтобы заставить меня отменить решение. Но

ту, первую битву я выиграл: Видяев остался пенсионером.

Однако Нижний – не Москва. Я даже не представлял, что такое

Москва, искренне не понимал, почему с олигархами не могут

разобраться. Кто они вообще такие? Бизнесмены? Пусть

занимаются бизнесом. Правительство занимается страной,

олигархи – бизнесом. Если платят налоги – государство к ним

нормально относится, а если нет – то и обижаться нечего. Так

мне казалось. Я был глубоко наивным человеком.

Я с «политического детства» критиковал власть, долгие годы был

в оппозиции. Первым в Нижнем Новгороде устроил

антикоммунистическую демонстрацию, считался диссидентом, за

которым постоянно следил КГБ. Я никогда не состоял в КПСС,

был период, когда меня не выпускали за границу. Так что

оппозиция власти не является для меня неким героическим

делом или неестественным поведением. Неестественное

поведение, по-моему, как раз наоборот – хвалить власть.

Со мной в Москву, кстати, приехало – я этого даже не ожидал – в

общей сложности 150 человек, и меня часто упрекают, что

далеко не все они оказались столь же свободолюбивы. Поясню

сразу: всех этих людей привел во власть не я. Я привел

С.Кириенко, П.Чигагова, А. Задернюка, Б.Бревнова, а они –

многих других. Должен признаться, в людях я разбираюсь не

очень хорошо. Можно даже сказать, что плохо разбираюсь.

Проблема – излишняя доверчивость. Многие из тех, кому я

серьезно помог, благодарности не испытывают. Но я считаю, что

тема «я из тебя человека сделал», которая очень

распространена, просто-напросто бессмысленна. На людей

обижаться не стоит. Почему? Да, может быть, первый толчок

человеку я дал. Но раз я его выбрал, значит, этот человек мне

самому был нужен, что-то в нем уже было, чем-то он выделился.

К тому же, не был бы он – был бы другой. Так почему он по гроб

жизни должен быть мне благодарен?

Хотя я благодарен Ельцину. Сегодня многие Ельцина не любят,

считают пьяницей, обвиняют в том, что он развалил Россию. А я

его уважаю и ему благодарен. Он поверил в меня. Хотя я был

совсем молодой парень, он поверил в то, что я могу руководить

губернией.

Если бы не он, то моя жизнь, скорее всего, сложилась бы

совершенно по-другому. Поэтому хотя я иногда и критически

высказываюсь в адрес первого президента России, тем не менее

я ему очень благодарен за то, что он дал мне возможность себя

реализовать. Он дал эту возможность еще миллионам людей,

большинство из которых этого не оценили и теперь его

ненавидят. Вот такой парадокс. А все потому, что людям

благодарность не свойственна, им свойственно преувеличивать

свои заслуги.

Альфред Кох часто подкалывает меня: мол, кадровая политика –

только к старости достигает каких-то высот. Но с другой стороны,

они делают меньше ошибок, поскольку на каждом уровне

происходит определенный отсев. То есть, это общество, в

котором не возможны взрывы. Это не Тайвань, где в 28 лет люди

становятся руководителями крупнейших корпораций.

Конечно, когда Бревнов с женой и собачкой на частном самолете

на долго улетели в Америку, чтобы проведать тестя и тешу в

штате Кентукки, я был в шоке. Его жена, американка, очень

толковая женщина. Она работала в Международной финансовой

корпорации и очень много сделала для Нижегородской области.

А его аргумент был такой: «А почему Вяхиреву можно?» Вяхирев

– заслуженный советский руководитель. В глазах Черномырдина

и его товарищей, советского и постсоветского истеблишмента, –

это человек, которому позволено все. А поскольку страна живет

по понятиям, то он может делать все, что хочет.

Я сказал Бревнову, что он не хуже Вяхирева, он другой. Мол, что

позволено Юпитеру, то не позволено Бревнову. Такие правила.

Он не знал этих правил. У него была кессонная болезнь –

полное непонимание обстановки, своей собственной роли и

реального положения. А все потому, что человек, который

возглавлял РАО «ЕЭС России», не достиг и 30 лет.

Сменивший Бревнова на посту руководителя РАО Чубайс –

совсем другой человек. Он – человек системы. Прошел все

ступени: был замом Собчака, занимался муниципальным

имуществом, потом работал в правительстве, стал вице

премьером, главой Администрации президента, министром

финансов… Ему кессонная болезнь не грозит.

С.Кириенко – отдельная история. У него тоже были проблемы со

стремительным карьерным ростом, но он быстрее

адаптировался, лучше. Хотя Кириенко – это человек с

неустойчивыми взглядами. Он был комсомольским лидером,

потом – партийным функционером, потом занимался бизнесом (у

него была контора, созданная комсомольцами), потом он

руководил банком, стал замминистра топлива и энергетики,

потом министром и далее – премьер-министром. Его сильное

отличие от многих либералов в том, что он всегда при власти:

власть менялась – была либо комсомольской, либо

коммунистической, – а он всегда был при ней. Когда власть была

у либерального правительства – он опять был при ней. Сейчас

– А сколько заводов-то у нас?

– Заводов около пятисот, а колхозов 750.

– Великоват список. Надо бы его как-то сократить и оставить,

скажем, только передовиков.

В итоге список сократили до четырехсот собутыльников, и

пошло-поехало знакомство с закреплением авторитета. Через

год я стал опухать. С большим трудом вставал по утрам,

ухудшилась память, начались проблемы с речью, тяжело

давалось принятие серьезных решений. Я осознал, что попадаю

в цепкие лапы алкоголизма. Я пригласил Ивана Склярова и

спросил:

– Иван Петрович, вы зачем это сделали?

– А что?

– Вы сказали, что для повышения своего авторитета я должен

выпить с директором каждого завода.

– Я же не знал, что ты это все конкретно воспримешь и так

пунктуально будешь выполнять…

Раньше, в «совке», без выпивки политикам и чиновникам

невозможно было выжить, трезвенник просто не мог сделать

карьеру. Пьянка являлась неотъемлемой частью этикета. Это

была традиция, это был протокол, нарушать который считалось

недопустимым. Исключения делали только для людей больных,

например, для Андропова. Все остальные пили. К непьющим

относились с подозрением (да и я лично точно также к ним

относился, мне казалось, что непьющий человек – либо чекист,

либо больной). Сегодня ситуация изменилась, люди стали

больше следить за здоровьем.

Вообще, вы заметили, что бюрократия стала более спортивной?

Ельцин, например, несмотря на то, что пил, играл в теннис.

Путин ведет достаточно спортивный образ жизни. Страна

меняется. Раньше за бутылку решалось почти все, а сейчас уже

нет.

Когда летом 2006 года из-за грубейших действий правительства

в стране начались перебои с алкоголем в магазинах, ничего

страшного не случилось. Народ пережил проблему достойно и

спокойно. А вот когда в 1991 году на прилавках кончилась водка,

у меня в Нижнем Новгороде мужики перекрыли улицу и

переворачивали автобусы. Мне пришлось стать губернатором

диспетчером и посылать фуры за водкой, чтобы

оставалось не так много времени. Но вдруг Ельцин спросил:

– Сколько будет длиться прием?

Мне казалось, что это вопрос дежурный. Я не мог предположить,

что вопрос окажется ключевым.

– С семи до половины девятого, – говорю я

– Всего-то полтора часа! Ну, ладно. Сейчас я приведу себя в

порядок.

В полседьмого мы заходим к президенту. Нас встречает Ельцин

– трезвый, как огурец. Я даже сам про себя удивился: надо же,

какой крепкий уральский организм!

Проходит прием. Ельцин замечательно произносит речь (правда,

читал по бумажке, что для него не характерно, но до этого без

бумажки говорил черт знает что). Германский канцлер Гельмут

Коль доволен. Все хлопают. Все идет чинно и порядочно. Сели

за столы. Наливают. Ельцин пьет только минеральную воду и

мне подмигивает. Я подумал: «Ну и слава Богу – встал на путь

исправления».

В половине девятого Гельмут Коль встал, Ельцин его провожает.

Распрощались.

Как только двери за Колем закрылись, Ельцин дает команду:

«Наливайте! Всем наливайте!»

– Борис Николаевич… – лепечу я.

– Что вам Борис Николаевич сделал? Вы мне что сказали?

Прием будет с семи до полдевятого. Говорили такое?

– Говорил.

– Сейчас у нас свободное время. Наливайте, – произнес

президент куда-то в воздух.

Ну и понеслось. Это был кошмар. Вообще, у нас с Борисом

Николаевичем было много разных интересных историй.

Неформальных, вне рамок любых протоколов.

Однажды полетели в Швецию. Президент тогда не пил, но после

операции на сердце находился под воздействием

сильнодействующих лекарств. На подлете к Стокгольму

истребители королевских ВВС сели нам на крылья, что

предусмотрено шведским протоколом. Истребители летели так

близко, что мы видели лица пилотов и было даже немного

страшновато.

– Какой шум. Уберите самолеты, – говорит Ельцин.

– А как я их уберу?

необходимо там каким-то образом решать проблему, позвонил

мне: «Поедете со мной в Чечню. Будем устанавливать мир».

Поездка обещала быть тревожной и напряженной. Боевики

грозили убить Ельцина и вообще много чего заявляли. В

аэропорту «Внуково-2» Барсуков, тогдашний начальник ФСБ,

показал красную папку с грифом «совершенно секретно», где

лежало донесение ФСБ: «Агент по кличке „Кума“ докладывает,

что в районе села Знаменское во время пребывания президента

России Бориса Ельцина на него будет совершено покушение

бандой Басаева с использованием ракет „Стингер“.

Рекомендация: отказаться от поездки». (Никогда не забуду:

«агент по кличке Кума»). Барсуков говорит мне: «Тебя Ельцин

любит, скажи ему, чтобы он не ездил. Ты должен уговорить его

остаться в Москве».

Без одной минуты девять к трапу подъезжает Ельцин, а вылет

самолета назначен на девять утра. Выходит. Мы стоим –

Коржаков и я. За нами полный самолет бойцов спецназа и

«Альфы».

– Чего стоите? – спрашивает Ельцин.

– Борис Николаевич, Александр Васильевич и Михаил Иванович

считают, что лететь не надо. Какой-то агент написал донесение,

– говорю я и даю президенту бумажку.

Ельцин прочитал и произнес: «Идите в самолет, Борис

Ефимович, а вы, трусы, оставайтесь здесь».

Барсуков остался, Коржаков втихаря, через второй трап все-таки

пробрался в самолет. Мы прилетели в Чечню, здесь нас

встречали 19 вертолетов, и в котором из них кто находится,

понять было просто невозможно. Прилетаем в какое-то село.

Ельцин меня увидел и приказывает: «Чтобы ни на шаг от меня

не отходили. Где я – там и вы. Поняли?»

Встреча с чеченцами получилась бурной. Толпа кричит: «Дайте

нам автомобили, постройте школы и детсады, дайте денег».

Ельцин, обращаясь ко мне: «Записывайте! Будем решать!»

Вернулись на аэродром в Моздок, сели в самолет, и тут

президент командует: «Давайте быстро стол накрывать». Все

уже было готово: возле каждого кресла стояло по бутылке водки

«Юрий Долгорукий», а каждая бутылка – по 0, 75 литра.

«Тоста будет два, – говорит Борис Николаевич. – Первый за

Россию, второй – за президента. В принципе, можно не пить».

прямом эфире говорили девять минут. Это много для

информационной программы, особенно учитывая мое состояние.

Потом Игорь признался, что не ожидал, что все пройдет так

гладко.

Я вышел из студии, и тут меня стало рвать, просто

выворачивало всего наизнанку. Прямо из Останкино, ночью, я

направился в Нижний Новгород. Всю дорогу меня тошнило,

несколько раз приходилось останавливать машину, домой

добрался примерно к четырем часам утра. Лег спать. И вдруг

ровно в шесть часов утра раздается звонок: спецсвязь через

спецкоммутатор.

– С вами будет говорить Президент России Борис Николаевич

Ельцин, – раздался стальной голос из неоткуда.

Я – практически мертвый: голова отделена от туловища, язык не

поворачивается. Мне не хочется жить, я не могу на себя

смотреть в зеркало. Но снимаю трубку.

– Доброе утро, Борис Ефимович.

– Здрасьте.

– Не плохо вы вчера смотрелись. Не плохо.

– Борис Николаевич, а зачем вы это сделали?

– Помните, Борис Ефимович, что вы сказали, когда я не вышел в

аэропорту Шеннон из самолета?

– Помню, конечно.

– Вы сказали, что так можно Россию проспать.

– Да, я это говорил.

– Вот мы вас и проверили. В принципе, не плохо смотрелись.

Спасибо вам. До свидания.

Мама, которая меня знает как облупленного, тоже позвонила:

– Сынок, видела тебя по телевизору. Как ты устал!

– Мама, я был пьян. Я выпил 0, 75 водки «Юрий Долгорукий».

– Нет, я бы не сказала, что ты был пьяный. Ты был просто

сильно уставший. Тебе надо выспаться, сынок.

Второй случай, связанный с алкоголем, был совсем

анекдотичным. Мы с Черномырдиным летали в Индию продавать

самолеты. Поскольку самолеты МИГ-29 делали в Нижнем

Новгороде, он пригласил в поездку и меня, губернатора. По

дороге в Индию в самолете Черномырдин всех предупредил, что

Индия – страна грязная, все болеют дизентерией и холерой:

«Поэтому, дорогие друзья, вы с утра натощак должны выпивать

– Я водку не пью, я пью виски. Не понятно, как отреагирует

народ на виски, – спокойно объяснил Егор Тимурович.

Сейчас стали пить иначе: меньше и разборчивее. И все это

благодаря капитализму. Отрезвление страны не связано с

новыми лидерами. Ни в коем случае! Это связано с

капитализмом, при котором здоровье имеет значение. Люди,

которые постоянно сидят на больничном, плохо работают и

всегда куда-то не успевают, становятся невостребованными.

Больные никому не нужны.

Дело в том, что для людей с определенным достатком здоровье

и внешний вид имеют огромную ценность. Не зря ведь такое

огромное количество фитнес-центров открывается по всей

России. Появляется средний класс, у которого есть деньги, чтобы

не только протянуть от зарплаты до зарплаты, но и потратить на

что-то полезное и интересное. Средний класс требует

совершенно других стандартов жизни. Появляются новые

традиции поведения. Во многих тусовках стало неприлично

выглядеть обрюзгшим. Развалюхам, нескладным мужчинам и

женщинам тяжелее и работать, и общаться с противоположным

полом. В этом смысле Россия быстро двигается в сторону

Запада. Движение в правильном направлении.

У меня есть и собственные стимулы для здорового образа жизни

– ответственность перед своими детьми и их мамами. Нельзя

быть больным. Не могу себе позволить стать беспомощным.

История престолонаследия в современной России

Окончательный выбор преемника Борисом Ельциным для меня

стал абсолютно неожиданным. Узнав фамилию, я опешил:

«Только пластилиновый народ, который хорошо прогрели на

солнце и долго разминали, может проголосовать за человека,

который начинает свою политическую карьеру с президентских

выборов».

Я не мог поверить, что мало кому известного незаметного

полковника КГБ-ФСБ Путина можно избрать за полгода на

высший пост в государстве. Я хорошо знал Владимира

Владимировича, он никогда ничем не выделялся на фоне серой

массы государственных чиновников и никогда не имел особых

заслуг перед Отечеством.

безапелляционно: «Борис, их надо разгонять при помощи

полиции. Они – враги России». Мы понимали, что страна вот-вот

развалится на куски по экономическим соображениям, ведь

Транссиб – единственная железная дорога, связывающая

Дальний Восток и Сибирь с центром России… На Северо

Кавказской дороге собралось столько пассажиров с детьми,

ехавших на отдых, что там создалась в прямом смысле

взрывоопасная обстановка… Более ста составов простаивали в

поле и на станциях на юге. Кругом антисанитария, отсутствие

элементарных условий. Эпидемия могла вспыхнуть со дня на

день…

С другой стороны, шахтеры выдвигали во многом справедливые

требования, хотя и был перехлест, подогреваемый обиженными

олигархами.

Я как вице-премьер руководил комиссией по урегулированию

ситуации. Собрал экстренное совещание, пригласили всех

силовиков. Все пришли, кроме директора ФСБ Владимира

Путина… Путин позвонил и сказал, что он прийти не может,

потому что у него заболела собака. Я был в шоке и долго не мог

прийти в себя. Поведение руководителя ФСБ мне показалось

вопиюще нелепым, немудрым и негосударственным, что я

отказывался верить в происходящее. Не помню, в каких

выражениях я говорил тогда с Путиным, но наверняка не

вежливо. Уверен, он не забыл.

В. Путин писал мне всякие справки, будучи начальником

контрольно-ревизионного управления Администрации

президента. Как-то прислал справку о том, что в ведомстве

Чубайса царит хаос, воровство и коррупция. И далее:

«Докладываю на Ваше усмотрение». Но если воровство и

коррупция, то зачем «докладывать на мое усмотрение»? Я

позвонил Владимиру Владимировичу и спросил: «Вы пишете, что

Чубайс – вор и все остальные вокруг него – жулики. Дальше вы

должны были написать: „Считаю, что необходимо возбудить

уголовные дела“. Вместо этого я вижу странную фразу:

„Докладываю на Ваше усмотрение“. Как это понять?» Путин над

ответом долго не думал: «Вы начальник, вы и решайте».

Классический пример поведения чекиста. В целом он ничем

скандальным не отметился, но и выдающегося сделать ничего

не успел. Как Молчалин у Грибоедова: умеренность и

оскандалившегося генерального прокурора Ельцин поручил

Владимиру Путину.

Дело было довольно грязным, потому что копаться в чужом

белье неприятно и неприлично. Но Путин даже глазом не

моргнул, справился и проблему с прокурором решил. Для

Ельцина, судя по всему, это поручение являлось проверкой на

лояльность. Лояльность политиков и чиновников для Бориса

Николаевича имела значение. Передавая власть Путину, он

произнес в конце: «Берегите Россию». Ключевая фраза для

первого президента, она очень точно характеризует Ельцина.

Действительно, несмотря на то, что Россия его не любила,

Ельцин Россию любил. По-своему, с загулами и самодурством,

но любил. Он произнес тогда слова «берегите Россию» от всей

души, искренне и с тревогой. Это означает, что выбор

кандидатуры Путина был для Ельцина сложным выборам и он

не совсем был в нем уверен.

У Ельцина главным оружием, главным символом власти была

ручка с золотым пером – этой ручкой он подписывал указы. На

рабочем столе Бориса Николаевича ничего, кроме ручки, не

было. Передавая власть, он и ручку подарил Путину, словно

главный символ государственной и президентской мудрости.

Когда я зашел потом в кабинет президента в Кремле, то

бросились в глаза принципиальные изменения: на столе у

Путина ручки не оказалось, вместо нее там лежал пульт от

телевизора, который стоял прямо напротив рабочего стола. У

Ельцина в кабинете телевизора никогда не было. Стало ясно,

что со свободой слова в стране будут проблемы.

Есть три грандиозных «достижения» Путина, за которые страна

его еще вспомнит недобрым словом. Первое: при Путине

неслыханным образом расцвела коррупция на всех уровнях

государственного управления.

Второе: невероятно разрослась и укрепилась бюрократия, за

годы путинского правления численность бюрократов выросла на

500 тысяч человек. И третье: полное уничтожение свободы

слова в политически значимых СМИ и расцвет лживого,

пропагандистского телевидения. Что бы и кто ни говорил о

Ельцине, но по третьему пункту Борис Николаевич умел держать

удар и вел себя как настоящий мудрый политик.

Однажды, в разгар скандала вокруг «Связьинвеста», президент

вся власть в стране, он решил подчинить основные телеканалы.

Гусинский был против Путина – он сделал ставку на Лужкова с

Примаковым и подстраховался Явлинским. Березовского победа

Лужкова с Примаковым не устраивала, поэтому он играл на

Путина. Остальные телеканалы (кроме НТВ) не подчинились

Путину, но договорились с ним. В общем, Путин с Березовским

заключили своеобразную сделку, очень важную для победы на

выборах. В результате Путин выиграл президентские выборы, а

Борис Абрамович стал депутатом Государственной думы от

Карачаево-Черкесии.

Помню, Березовский пришел ко мне в кабинет в парламенте –

довольный, вальяжный. Сидим, пьем чай, и он, растягивая

слова, произносит: «Вообще нечего делать. Все, что смогли, –

сделали. Избрали Путина. Все под контролем. Скука. Не знаю,

чем заняться». Я чуть со стула не рухнул: «Боря, скучать не

придется. Очень скоро Путин изменится. Он тебе никогда не

простит того факта, что ты видел его слабым, просящим и

милостиво его поддержал. Запомни: никогда не простит!»

Березовский посмотрел на меня как на умалишенного. Но…

Очень быстро могущественный олигарх потерял в России и

власть, и деньги. В первую очередь отобрали телеканал, потом –

все остальное. Теперь сидит в Лондоне и кличет беду на голову

Путина. После чудовищного убийства в Лондоне офицера ФСБ

Литвиненко Березовский ждет убийц с Лубянки и боится

собственной тени. Думаю, он сотни раз проклял тот день, когда

решил поддержать человека из ФСБ.

Путин облегчил себе и жизнь, и работу. Он выбрал самый

простой путь: уничтожил оппозицию, свободную прессу, покончил

с самостоятельностью губернаторов. Покончил с федерализмом

в России и с местным самоуправлением. Путин решил, что для

лучшей управляемости всех нужно опять построить в колонны по

стойке смирно; и чтобы все кричали, какой он великий; и чтобы

везде висели его портреты. Руководить Россией такими

методами смертельно опасно в стратегическом плане, хотя

лично для президента именно такая система более удобная и

простая. Ведь не обращать внимания на лояльных

коррупционеров психологически легче, чем каждый день

выслушивать критику в свой адрес. Фактически аннулировать

выборы безопаснее, чем каждый раз рисковать, что проиграешь.

был тяжелый разговор «на пятерых» – Кириенко, Чубайс, Гайдар,

Хакамада и я. Хакамада и я были против того, чтобы

поддерживать Путина. Остальные – за. Счет 3:2 в пользу Путина.

Это вам не Аргентина – Ямайка… Партия приняла позицию

большинства. Мы с Ириной остались при своем мнении.

В 2003-м было значительно сложнее. Я не знал, что делать

после провала СПС на выборах. Не представлял, куда пойти

работать. Рассматривал возможность возврата в Нижний

Новгород. Я думал, не поучаствовать ли в выборах губернатора,

поскольку уровень доверия был достаточно высоким. И люди

помнили, как мы строили дороги, храмы, реализовывали

жилищную программу, программу поддержки сельского

хозяйства… Да и до сих пор помнят те же «немцовки» –

областные облигации, которые сохраняли сбережения от

инфляции. В общем, я хотел пойти на губернаторские выборы,

но Путин выборы губернаторов отменил.

А дальше – пошло-поехало. На фоне апатии и конформизма в

течение последних лет возродились разговоры об особом пути

России. Как всегда «особый путь» означает:

1. нарушение гражданских свобод; . цензура;

2. отсутствие правосудия;

3. беспредел чиновников;

4. неслыханное мздоимство;

5. всевластие госмонополий.

Вот и весь особый путь. Помощник президента Владислав

Сурков этот путь России назвал «суверенной демократией».

Не бывает никакой «суверенной демократии»: либо есть

демократия, либо ее нет, и все заменители – болото в виде

диктатуры. Кремлевские забывают, что нет ни одной успешной

страны, где бы не были реализованы базовые идеалы

демократии. Успешные и динамично развивающиеся страны,

конечно, разные, есть среди них многоконфессиональные и

многонациональные, у всех своя история и культура, но везде

присутствует разделение властей, общественный контроль над

правительством, независимость суда, свобода слова и

политическая конкуренция. При этом самобытность стран

сохраняется. Даже внутри объединенной Европы сохраняются

совершенно разные по своей самобытности государства. А когда

говорят про суверенную демократию или к слову «демократия»

руководители «Союза правых сил», журналисты и друзья.

Особого оптимизма среди собравшихся по понятным причинам

не наблюдалось. Некоторые плакали. Я не плакал. Но пил.

Причем пил много. Столько, казалось, в силу возраста уже

выпить просто не мог.

Социологические опросы накануне дня голосования

фиксировали ничтожность наших шансов пройти в

Государственную думу. Такие же результаты прогнозировались и

для партии Григория Явлинского, только «яблочники»

отказывались в это поверить. Словно завороженные, они шли за

своим лидером, уверенные в том, что чудо обязательно спасет

партию от провала.

В ту ночь мне казалось, что кто-то специально расписал

сценарий выборов в Государственную думу в 2003 году так,

чтобы демонстративно посмеяться над либералами и

демократами. Например, первые результаты голосования на

избирательных участках Дальнего Востока показывали, что

«Яблоко» преодолевает пятипроцентный барьер и партия

проходит в парламент. Во время ночного подсчета голосов

Григорию Явлинскому даже позвонил президент Путин, который

поздравил лидера «Яблока» с проходом партии в парламент.

Григорий Алексеевич не скрывал радости и спешил поделиться

этой радостью с журналистами. Но через пару часов «Яблоко»

ударилось о пятипроцентный барьер и откатилось. «Союз

правых сил» проиграл очевидно.

В моей жизни хватало и взлетов, и падений. К моменту

последних выборов в Государственную думу я был достаточно

закаленным бойцом. После финансового кризиса в августе в

1998-го ушел в отставку с поста вице-премьера российского

правительства, до этого была отставка с поста губернатора в

связи с переходом на работу в правительство… Я спокойно

отношусь к резким перепадам высоты. Кстати, в китайском языке

слово «кризис» и слово «возможность» обозначаются одним

иероглифом. Думаю, не зря. В жизни часто чередуются взлеты и

падения, поэтому в ночь выборов-2003 у меня не было

ощущения краха, конца света и финиша моей личной карьеры.

Да, держала за горло досада, и я старался растворить ее в

водке – нормальный русский способ самолечения. Причем я пил

и в шесть утра, и в семь, и в восемь. Наконец, приблизительно

сказал: «Я не справился с заданием, я отвечу за допущенные

ошибки, поэтому ухожу». Я считал, что должен прервать эту

убогую традицию. По крайней мере, показать людям пример. Что

и сделал, хотя смутно представлял себе, чем займусь в

ближайшем будущем и как моя жизнь и политическая карьера

сложатся в дальнейшем. Но вот чего я действительно не

понимал, так это того, что за нашим поражением на

парламентских выборах последует резкое сворачивание свобод

по всей стране и практически во всех сферах общественной

жизни.

Я являюсь оппонентом, оппозиционером, как угодно можно

назвать, нынешней власти в России только потому, что дорожу

своей личной свободой и свободой вообще. Я критикую Путина и

нападаю на него, потому что он хочет украсть мою свободу.

Лично Путин Владимир Владимирович запрещает мне получать

правдивую информацию по телевидению, высказывать свою

точку зрения, запрещает критиковать себя, а также свое

окружение… Лично он лишает права на объективную защиту,

лишает права избирать… Каждый день, день за днем, миллионы

граждан России теряют одно право за другим, шаг за шагом мы

опускаемся в болото лживого, лицемерного авторитаризма. Это

волнует только горстку демократов? Суть происходящего

понимают только единицы? Не верю.

«Союз правых сил» не погиб и не исчез после провала на

выборах в Государственную думу. Явного, зримого исхода из

СПС не было ни в ночь с 7 на 8 декабря 2003 года, ни после.

Зато произошел исход спонсоров, и после поражения желающих

нам помогать практически не осталось.

Ирина Хакамада решила участвовать в президентских выборах

2004 года. По этому поводу в родной партии случился раскол –

поддержало ее меньше половины. Большая часть партии,

которой она вместе со мной руководила, выступила против ее

участия в президентской гонке. Как результат – Ирина ушла из

партии в знак протеста, и я ее не осуждаю: молодец, боевая. По

России еще надо поискать мужиков с таким твердым характером

и таким ясным умом, как у Хакамады.

Поражение на выборах не переросло в катастрофу и личную

драму. Телефоны враз не замолчали. К 43 годам я научился

лучше разбираться в людях и представлял, кто есть кто, мог

корпорации или президента страны – и получать от этого

глубокое удовольствие, а затем, когда этот человек споткнется,

воткнуть ему нож в спину. Таков народ, другого нет. Российский

народ, по большому счету, разделен на две неравные группы.

Одна часть – это потомки крепостных, люди с рабским

самосознанием. Их очень много и у них есть лидер – В.В.Путин.

Другая часть (меньшая) россиян рождена свободными, гордыми

и независимыми. Лидера у них нет, но он им и не нужен.

Российская имперская традиция: есть царь, и он лучше всех, а

его воля важнее законов. И постоять за себя, за свои интересы

решаются очень немногие. В подобной матрице поведения и

заключена главная угроза для России. Часто приходится

слышать: «нас лишили права на получение правдивой

информации», «нас лишили права выбора» или «у нас закрыли

такой-то телеканал»… Я всегда отвечаю: «Мы же в этом и

виноваты. Мы этого хотели, против не выступали. Мы молча

наблюдали за тем, как расправлялись с нашими соседями. Мы

даже злорадствовали по поводу их несчастий, потому что не

любили друг друга. Мы привыкли сводить личные счеты, а не

общие правила игры устанавливать…»

Поодиночке мы все очень умные, каждый в отдельности политик

– большой стратег. Как собираемся вместе – толпа головорезов с

большой дороги. Разговор быстро превращаем в коммунальную

разборку с элементами драки.

Почему в 2003 году «Союз правых сил» и партия «Яблоко» не

объединились в единую коалицию? Ответ для меня очевиден:

помешали личные амбиции.

У «Яблока» главным спонсором был Михаил Ходорковский,

львиную долю денег партия получала от него. Что же касается

СПС, то для нас Ходорковский являлся одним из многих

спонсоров. Мы избегали ситуаций, при которых кто-либо мог

попытаться поставить партию под контроль.

В то время мы понимали, что можем проиграть на выборах,

поэтому хотели объединить усилия. Я предложил встретиться и

поговорить с человеком, который спонсирует сразу две партии. Я

считал, что надо заручиться поддержкой очень важной для

Явлинского персоны. В итоге вдвоем с Чубайсом мы встретились

с Ходорковским. Мы ему пытались объяснить, что он тратит

деньги неэффективно, что существует угроза провала и что

Явлинский снова отказался.

Явлинский – это профессиональный оппозиционер. Такие люди

нужны. Но, к сожалению, он, как и многие политики, сильно

преувеличивает свою роль в истории. Самооценка у лидера

партии должна быть очень высокой, но есть опасность

переоценки. Вот это уже вредно. Особенно в периоды кризиса и

неблагоприятной конъюнктуры.

В фаворе сейчас те, кто эксплуатирует имперские идеи, а к ним

как обязательная нагрузка и видимость противовеса – вечные

записные оппозиционеры Жириновский с Зюгановым.

Собственно, три партии – «Единая Россия», КПРФ и ЛДПР – и их

искусственные клоны (как, например, «Справедливая Россия»)

сейчас и определяют политическую моду. Демократы народу не

интересны. Личные права и свободы сегодня не являются

первостепенными потребностями.

Я написал, но не смог опубликовать статью о политике Путина, в

которой отстаиваю мысль, что существует четкая связь между

свободой, демократией и кошельками граждан. Привожу пример.

Когда Путин возглавил правительство, а затем и государство,

бюджет России был 20 миллиардов долларов, а зарплата у

врачей и учителей – 100 долларов. В 2007 году бюджет России –

200 миллиардов долларов. Государственный бюджет вырос за

восемь лет в десять (!) раз. Зарплата, соответственно, должна

была бы составлять 1000 долларов, а она составляет всего 300

400. Таким образом, за безоглядную любовь к президенту

простые российские граждане недополучают ежемесячно

примерно 600 долларов. 600 долларов в месяц – это деньги,

разворованные чиновниками, это неэффективные закупки

оружия, это средства, которые уходят на содержание

Константиновского дворца, самолеты, вертолеты, загородные

виллы и прочее. Неподконтрольные и недополученные

гражданами деньги перетекают из фонда в фонд(например, из

знаменитого пенсионного фонда – в коммерческие фонды) и там

благополучно растворяются. Как долго граждане согласятся так

дорого платить за любовь к президенту? Риторический, но очень

важный вопрос.

Мне казалось, что люди, у которых есть головы на плечах,

поймут очевидность моих расчетов. Пагубная самонадеянность!

Я объясняю, а в ответ слышу оправдания в адрес президента и

Пример, впрочем, не единственный. Александр Белов, Михаил

Леонтьев, Глеб Павловский работают с тем же контингентом и

недалеко отошли от лидера ЛДПР в борьбе за русский народ.

И все-таки Жириновский – самый харизматичный политик

России. Конкуренцию ему может составить только Юлия

Тимошенко, принцесса украинской «оранжевой» революции. Она

тоже очень харизматична, и у нее тоже нет никаких принципов.

Жириновский – феномен российской политики. Он мог быть

угрозой для России в 1990-х, а стал политическим шоуменом.

Ему прощают все, потому что он не опасен. Яркий, веселый,

зажигательный, говорит простым языком, нажимает на

патриотические чувства, прекрасно чувствует толпу, знает, кому и

что сказать. Это беспринципность, возведенная в политический

принцип. Но я уверен, что, когда его никто не видит,

Жириновский воет на луну и плачет от тоски.

Владимир Вольфович – все хорошо понимающий и уважающий

принципиальную позицию человек. У него самого нет позиции, но

он с уважением относится к людям, у которых есть твердые

убеждения. И я не раз был этому свидетелем.

Геннадий Зюганов – примелькавшийся и одряхлевший

оппозиционер. Он знает, что, где и как сказать. Всегда входит в

положение власти. Еще несколько лет – и Зюганов превратится в

оппозиционера на пенсии. Он понимает, что засиделся в кресле

руководителя партии, все видят, что партия идет вниз, она

стареет, ее сторонники тают на глазах. Плюс к тому в последние

годы оппозиционность коммунистического руководителя

практически сошла на нет. Спокойная пенсия – естественное

желание человека, и тут Зюганова можно понять. Да и не

являются открытием подобные поведенческие метаморфозы

Зюганова. Ради помощи от президента Лукашенко предал своих

белорусских товарищей, и в этой истории, как в зеркале,

отражается сущность «твердых ленинцев». В начале 1990-х

годов белорусские коммунисты поддерживали деньгами и

словом коммунистов в России. Потом КПРФ встала на ноги, ей

никто уже не угрожал, и Зюганов стал искать более сильных

союзников. В этот момент белорусский президент Лукашенко

начал уничтожать всех политических противников, включая и

местных коммунистов. Зюганов, не задумываясь, сдал их, как

ветошь, поскольку в новых условиях Лукашенко оказался

прямо противоположны его курсу. Путин строит бюрократическое

государство с гэбэшным уклоном. Это сильно коррумпированное

государство, весьма далекое от демократий европейского

образца. Мы видим будущее страны совершенно другим, прямо

противоположным.

Однако не все логичное очевидно. Как себя ведет любая партия

и любой политик? Есть аналитики, политологи, социологи,

товарищи, друзья и так далее. Пришел социолог и говорит, что,

конечно, к Путину демократическая оппозиция должна быть

настроена критически, только имейте в виду, что 75 % ваших

избирателей поддерживают Путина. И вы в силу своей

принципиальности можете быть к нему в жесткой оппозиции, но

вот эти 75 % голосов в таком случае точно потеряете. Нам это

твердили в течение всего лета и всю первую половину осени

2003 года, а мы социологов послушали. Считаю, что это было

грубейшей ошибкой.

На знаменах СПС написано: «Свобода, собственность,

законность!». Как три базовых для нас принципа реализует

Путин? Включите телевизор – и все станет ясно со свободой

слова. Вспомните дело ЮКОСа – и все станет ясно по поводу

неприкосновенности частной собственности. Что касается

законности, то посмотрите на прокуроров, оборотней в погонах

из МВД и судей. Путин попрал все фундаментальные ценности,

за которые мы боролись. И мы не можем быть его сторонниками.

Однако на все эти доводы Чубайс мне отвечает: «Лужков с

Примаковым были бы еще хуже». И это правда. Но из нее не

следует, что надо поддерживать именно Путина. Почему выбор

всегда есть только между такими политиками, как Фидель

Кастро, Уго Чавес или Лукашенко? Неужели у России иного

выбора нет?

У Егора Гайдара позиция, близкая к моей. Гайдар вряд ли

способен поддерживать режим, который считает ошибочным. А

путинский режим для него – историческая ошибка. Попытки

возродить империю, которую уже невозможно восстановить,

попытки поставить всех на колени, когда люди хотят быть

самостоятельными и независимыми, Гайдара как ученого очень

сильно тревожат. Он даже книгу написал – «Гибель империи»,

чтобы остановить общенациональное безумие.

У Гайдара есть проблема – синдром премьер-министра. Ему,

оставался всенародным аллергеном. Многие, в том числе

известные российские политтехнологи, настойчиво советовали

мне: «Отрекись от Чубайса, скажи, что он негодяй, автор

преступной приватизации и виновник всех бед. Дистанцируйся от

негатива». Но я ответил: «Нет!» Мы с Чубайсом работали, когда

я был губернатором, мы отлично взаимодействовали в

правительстве, и если я с ним не соглашался в чем-то, то всегда

говорил ему об этом в глаза. С точки зрения политической

целесообразности моя позиция была крайне неправильной. Но с

точки зрения человеческой порядочности и мужского поведения

я ни секунды не жалею о том, что не изменил самому себе и

дружбе. Сегодня надо отречься от Чубайса, а завтра – от кого?

Предавший единожды предаст и во второй раз.

Я не исключаю, что многие из тех, кто состоит в «Единой

России» и сейчас заискивают, унижаются перед Путиным,

Сурковым и так далее, резко изменят свое поведение, когда

нынешние начальники ослабеют. Пнуть мертвого медведя или

воткнуть нож в спину упавшего – старая традиция российской

политики. Те, кто на вершине, рано или поздно падают, а те, что

снизу, быстренько упавших добивают… Так и живем.

Демократы сейчас находятся в глубочайшем кризисе:

демократические идеи никому не интересны, все любят Путина,

антизападничество и имперское самосознание достигли апогея,

ведутся бессмысленные и беспощадные разборки с Грузией,

Украиной, Молдавией… В подобной обстановке демократов

может спасти только единство, чтобы не передушили

поодиночке. Консолидация слабых и разрозненных сил –

единственно правильная тактика поведения.

В такие периоды необходимы масштабные антикризисные меры.

Объединение всех демократических сил – это и есть

антикризисная мера. Да, мы отличаемся друг от друга: «Яблоко»

– социал-демократы, СПС – либеральные демократы. Грубо

говоря, они за то, чтобы произвести перераспределение денег в

пользу малообеспеченных, а мы выступаем за свободу

предпринимательства, создание условий для эффективной

работы малого, среднего и крупного бизнеса. За счет высоких

зарплат будут нормально жить люди, за счет налогов с них –

страна. Но подобные политические разногласия актуальны

больше для Европы, чем для нашей действительности. В России

двусмысленность. Далее – творческая интеллигенция и

интеллигенция в целом. Те же обездоленные учителя, хотя они

очень левых взглядов, тем не менее люди образованные и

сильно влияющие на общественное мнение. Также, как и врачи,

особенно врачи в поликлиниках. Мне кажется, что это широкая

база – около 20–30 миллионов человек. В этом случае в чистом

виде рафинированные либеральные идеи не пройдут. В то же

время, если мы замкнемся исключительно на либерально

демократической позиции, то даже с точки зрения социологии

это несколько миллионов человек. Мало!

Либеральная идея может лечь в основу дальнейшей политики,

но она не может быть в основе публичной риторики. Кстати, это

и опыт Украины показывает, и опыт Великобритании. Мы должны

воспользоваться рецептами Тони Блэра. Как-то я говорил с

баронессой Тэтчер, которая не очень любит Тони Блэра, но она

сказала одну простую вещь: «Он, конечно, несет черт знает что,

левацкий тред-юнионистский бред, но делает то, что я говорю».

Возможно, нужно воспользоваться рецептами Блэра, возможно,

нужен такой подход. Может быть, найдется тот, кто сумеет тред

юнионистскую риторику совместить с дальнейшей либеральной

работой. Это был бы идеальный для России вариант. Россия –

левая страна, которой нужны правые реформы.

Почему мы не объединились в 2003 году и не можем

договориться сейчас? В обществе нет социального заказа на

демократию и демократов.

Скажем, в деревне Поповка открыли магазин, в котором продают

вещи от модных дизайнеров одежды. Вещи красивые,

качественные, но спросом у деревенских жителей не пользуются.

Но однажды деревня Поповка станет центром цивилизации,

люди станут много зарабатывать и хорошо жить. Только тогда

они задумаются над тем, во что одеваться и на каких машинах

ездить. Россия и есть эта деревня Поповка.

В то же время оставаться сторонним наблюдателем,

бездеятельно выжидать – это тоже бесперспективно. Сегодня я

уверен, что личностные факторы, болезненные устремления и

амбиции приводят к краху целой страны. Это не пафос и не

оторванные от жизни философствования. Я считаю, что если бы

в 2003 году в Думе были демократы, в России сохранилась бы

свободная пресса, страна избежала бы госкапитализма и

исторический контекст. Сейчас что модно? Зажигательный бред о

великой империи на фоне лицемерия и самоуспокоения.

Демократов с либералами в этой моде нет. Нет ни в одном из

пунктов. Что же делать? Удавиться от безысходности? Сидеть,

вспоминать великое прошлое и рыдать над фотографиями с

президентом Ельциным?

Частный капитал и власть

История нефтяной компании ЮКОС, история ее взлета и

разгрома для России очень показательна. Все больше людей в

нашей стране, накопив первоначальный капитал, собираются

пересесть из кресла директора фирмы в кресло депутата или

крупного чиновника. Но деньги, даже большие, в России не

обеспечивают однозначного политического триумфа. Особенно

показательна трагедия Михаила Ходорковского.

В последний раз я видел его на свободе за месяц до ареста,

осенью 2003 года. Ходорковский собирался поехать по стране с

лекциями о фонде «Открытая Россия», о необходимости

формирования гражданского общества и так далее. Он очень

хотел заниматься общественной деятельностью.

Мы ходили по парку и долго беседовали. Я старался понять, в

чем суть его позиции, в чем заключен тайный или скрытый

смысл войны с Путиным, насколько решительно Ходорковский

настроен. Я считал, что власть раздавит ЮКОС, что рано или

поздно нам всем придется публично занять ясную позицию,

поэтому так важен для меня был тот разговор.

Уже в начале октября 2003 года (до ареста) судьба

Ходорковского мне казалась решенной, хотя он не верил в

самый худший сценарий. Я его прямо спросил: «А ты не боишься

сесть?» Он ответил мгновенно: «Нет». «А умереть?» «В каком

смысле?» «Ты можешь не выйти из тюрьмы, тебя там отравят

или задушат». Он долго не отвечал, ходил и молчал минут

десять. Потом сказал: «Умереть все боятся, но я все равно

никуда не уеду, как бы они этого ни хотели».

Что заставило Ходорковского заняться общественной

деятельностью? Почему он не захотел жить, как Абрамович,

Дерипаска или, наконец, Березовский?

Власть как способ обогащения его не интересовала.

Ходорковский и так был сказочно богат. Начав, как и все

принимал решения.

Многие российские олигархи прошли один путь эволюции: от

зарабатывания денег до желания заняться политикой и изменить

мир. Воровать государственную собственность им разрешили, но

воровать государственную власть – нет. Березовский с Гусинским

этого не поняли и первыми попали под молотилку

государственной машины, Ходорковский подошел с другой

стороны, но тоже проиграл. Олигархов никто не ждал в политике

и не хотел в них видеть политиков.

Власть умела бороться с диссидентами, оппозицией, с

политическими критиками, с Западом. Боролась кондово, грубо и

неумело, но с поставленными задачами справлялась. А вот как

бороться с большими деньгами, российская власть не понимала.

Да и опыта не было, поскольку в Советском Союзе больших

денег просто не видели. И мне представляется, что власть

патологически боялась политизации бизнеса. Она не знала, что с

такими бизнесменами делать. Любой, кто пытался с большими

деньгами лезть в политику, рисковал. И рисковал очень сильно.

В чем заключается позиция Путина и его команды по отношению

к крупному бизнесу? «Вы спи…ли народное богатство, и мы об

этом знаем. Хотите, чтобы вас не посадили, – сидите тихо. Если

тихо сидеть не будете, камер хватит на всех». Некоторые

олигархи с этим не согласились, за что и пострадали.

Олигархи – как пауки в банке. Никакой любви друг к другу они не

испытывают. Ходорковский не выделялся на общем фоне

довольно долго. У него была своя длинная история

взаимоотношений, конфликтов из-за собственности, личностных

конфликтов и так далее. Однако к нему относились с уважением.

Высоко оценивали его менеджерские способности, хватку,

твердость и решительность. В этой среде слово «любить» не

является какой-то характеристикой. Оно там отсутствует.

Я пришел в правительство, когда Ходорковский только начинал

заниматься ЮКОСом. Я не застал историй поглощений ЮКОСом

более мелких и слабых конкурентов, это происходило до меня.

Помню, как-то я пригласил Ходорковского на совещание: ЮКОС

не заплатил налоги, а у правительства росла задолженность по

пенсиям и зарплатам бюджетникам. Я не знал, как пойдет наш

разговор и чем он закончится.

«Михаил Борисович, заплатите, пожалуйста, налоги», – вежливо

Путина запугали тем, что Ходорковский возьмет под контроль

парламент и начнет диктовать условия Кремлю. Путину

показалось, что приватизация Думы под знаменами

Ходорковского – это угроза кремлевской власти и государству в

целом. В этом причина расправы над ЮКОСом и Ходорковским.

Ходорковский создал фонд «Открытая Россия». Он развернул

настолько бурную деятельность по формированию гражданского

общества в России, что игнорировать это было невозможно. Он

финансировал программу интернет образования, открыл по всей

стране десятки центров, в которых учителей обучали

пользованию Интернетом. Через эти центры прошли сотни тысяч

учителей. Они получили качественно иное знание. Я его

спрашивал:

– Миша, зачем ты это делаешь?

– XXI век – век информационных технологий. Если мы отстанем,

у нас не будет никаких шансов двигаться вперед.

– Что это за миссионерский проект?

– Я должен как-то влиять на конкурентоспособность России.

Он вынашивал большие планы, не наполеоновские, а

крупномасштабные и достаточно реальные. Он вкладывал

средства в образование. Купил Гуманитарный университет,

который потом у него отобрали. Он реально хотел влиять на

систему образования, на информатизацию общества.

Ходорковский тратил деньги на благотворительность. Но это

была не раздача денег бедным, эти программы меняли структуру

общества. Он занимался масштабными гуманитарными

проектами и в этом тоже был уникален среди российских богачей

(только Сорос этим занимался). Хотя В.Потанин платит

стипендии одаренным детям, студентам, М.Фридман

финансирует лечение больных церебральным параличом,

лейкозом. Это очень важно и полезно, но не влияет на

общественные процессы. А проекты Ходорковского могли сильно

повлиять на структуру общественных отношений, на будущее

России. Власть такое терпеть не могла.

Неизвестно, выйдет ли Михаил когда-нибудь на свободу. Дай Бог,

чтобы он был здоров. Он парень крепкий, но Путин его

смертельно, неадекватно боится. Хотя я лично не считаю, что

Ходорковский смертельно опасен для Путина. В то же время у

людей, долго сидящих у власти, деформируется отношение и к

Норвегии. Норвегия – самая коррумпированная из скандинавских

стран. Безусловно, общий уровень коррупции там невысок:

протестантская мораль и высокий уровень демократии

сдерживают ее, но все же, все же…

Второй закон: чем дороже нефть – тем левее страна, тем слабее

правительство и тем более популистские решения принимает

власть. Этот закон универсален. Начнем с той же Норвегии –

самой благопристойной нефтедобывающей страны. В 2000 году

у власти там находились консерваторы, правоцентристская

партия. Стоило цене на нефть подскочить за отметку в 50

долларов, тут же победили социалисты.

В России происходит то же самое. Почему популярны левацкие

идеи, почему «Справедливая Россия» использует левацкую

риторику, почему Путин продвигает популистские национальные

проекты, понимая, что они никакого значения не имеют? Потому

что когда в стране много денег, главный вопрос задают партии

левого толка: «Как поделить деньги?» Вопрос «Как заработать?»

никого не интересует.

Третий закон: чем дороже нефть – тем меньше политических и

гражданских свобод. Не любимая нашими властями организация

«Freedom House» по всему миру измеряет уровень свобод:

анализирует безопасность журналистов, соблюдение основных

прав человека, наличие свободных СМИ и т. д. Россия в этом

рейтинге сейчас прочно обосновалась среди несвободных стран,

вместе с Северной Кореей, Кубой, Суданом. Хотя еще в 2000

году Россия значилась как частично свободная страна. Так что

мы в общей тенденции. В Венесуэле президент Уго Чавес

национализирует телевидение. В Мексике правительство

оказывает очень сильное давление на СМИ. В странах

Персидского залива свободы СМИ вообще никогда не было. И

объясняется все это просто: когда много денег, у власти очень

большой соблазн поставить прессу под контроль хотя бы для

того, чтобы спокойно воровать.

Эти три закона доказаны современной историей. Они –

нефтяное проклятье для нефтедобывающих государств. В

обстановке, когда в стране много денег, защищать свободу и

демократию непросто, с точки зрения победы на выборах с

большой долей вероятности – малоперспективно.

Егор Гайдар вывел еще один закон, по которому можно

лишил народ права избирать своих губернаторов, отменил

выборы в одномандатных округах. Он посадил в тюрьму

Ходорковского и установил в стране «басманное правосудие».

При этом разрешил Роману Аркадьевичу Абрамовичу продать

«Сибнефть» и дал ему за частную нефтяную компанию

тринадцать миллиардов долларов из государственных

источников. При новом Путине расцвели бюрократия и

коррупция.

Биологически это один и тот же человек, но поведенчески – два

совсем разных.

Я рискую предположить, что если бы нефть стоила столько же,

сколько в период дефолта 1997-98 годов, от 8 до 12 долларов, а

доллар – всего 6 рублей, то денег в стране было бы в 15 раз

меньше. И политика в России была бы иной.

Богатство развращает. Большие деньги убивают само желание

что-либо улучшать и реформировать. Исчезает стремление

развивать экономику, нет даже малейшего желания, просто

намека бороться с коррупцией и воровством. Денег в стране

столько, что побеждают невежество и разврат: «Своровали –

ничего, сейчас еще дадим. Ах, вам там денег не хватает, сейчас

добавим». Пенсионеры вышли на улицу, протестуя против

реформы монетизации льгот, перекрыли Ленинградский проспект

– тут же правительство нашло 200 миллиардов рублей и

«заткнуло» протесты.

Гигантские деньги и развращают запредельно. За последние

годы при внешнем лоске и богатстве страны государственная

власть сильно деградировала. Вместе с властью деградирует и

экономическая система. Рассмотрим это на примере передовой,

с точки зрения власти, российской компании «Газпром». Я

написал по этому поводу большую статью в журнал «Эсквайер»

для гламурной публики.

«Газпром» – это крупнейшая энергетическая компания мира. По

капитализации она на уровне «Эксон Мобил», «Майкрософт» и

«Дженерал Электрик». Ее капитализация около 300 млрд

долларов. Для сравнения, это в полтора раза больше, чем

бюджет России. То есть «Газпром» дороже, чем целый год жизни

страны. Европа на 35–40 % зависит от «Газпрома». Есть

альтернативные источники поставок газа: Алжир,

Великобритания, Норвегия, Голландия. Но тем не менее

восполнить дефицит электроэнергии в Петербурге, стоит без

газа. Ее запускал президент Путин лично. Но станция работает

на мазуте. Это все равно что сжигать золото.

Экономика России и дальше будет развиваться довольно

активно. Следовательно, дефицит газа к 2010 году станет

катастрофическим. Ситуация похожа на дефицит

потребительских товаров времен позднего СССР. Тогда был

дефицит всех товаров, начиная со стирального порошка и

заканчивая колбасой. В результате либерализации рынка

ситуация была преодолена, и о ней все забыли. Единственная

отрасль, оставшаяся несвободной и советской, – это газовая, а

точнее, «Газпром». Разница между дефицитом потребительских

товаров в СССР и дефицитом газа в путинской

России в том, что дефицит колбасы заметен всем. Пустые

прилавки, очереди, талоны. А газ не продается с прилавка. Тут

будет все невидимо. Появится куча кремлевских прихлебателей,

которые начнут оправдывать рост цен чем угодно: Америка

мешает, враги кругом, шпионы – и слова правды в этом гвалте не

услышишь. Сейчас власти признают, что есть проблема и есть

кризис. У Путина было несколько совещаний по этому поводу.

Удивительно, что распад СССР ничему не научил этих людей.

Они действуют точно так же, как действовал советский премьер

министр Николай Иванович Рыжков, когда исчез окорок

«Тамбовский». Николай Иванович с трибуны Верховного Совета

предложил тогда поднять цены на окорок «Тамбовский» на две

копейки. Нынешняя власть предлагает поднять цены на газ.

Теплоэлектростанции готовы покупать газ буквально по любой

цене. Так что дефицит газа от повышения цен не уменьшится.

Только увеличатся цены на электричество и в конечном счете –

на все.

Дефицит газа грозит замедлением экономического роста. Не

будут строить жилье. Не будет новых рабочих мест. Цены на

коммунальные услуги начнут стремительно расти. Будут расти

цены на все. Замедлится рост поступлений в бюджет. Поскольку

страна набрала кучу внешних обязательств по поставкам газа,

будет шириться политическое движение, настаивающее на том,

что не надо продавать газ за границу, потому что у нас самих его

не хватает. Подобного рода политические процессы будут

подрывать авторитет России значительно больше, чем

пропаганды. Я стараюсь обращать внимание только на факты и

причины, которыми они обусловлены. Почему дорожает

государство? Потому что деградирует, потому что растут

аппетиты бюрократии, потому что увеличивается число

чиновников и генералов. Эффективность принятия решений

падает, поскольку никто ни за что не отвечает, растет коррупция.

И понятно, что нефть все время должна дорожать, чтобы

покрывать эту расхлябанность и бардак. Таким образом,

путинизм – это безграничная и бесконтрольная власть

бюрократии, или «суверенная демократия».

Я утверждаю, что, если бы вдруг на нефтяной бирже цена за

баррель нефти упала до 12 долларов, – Россию захлестнуло бы

вооруженное восстание. Разъяренные трудящиеся массы

перекрыли бы все основные магистрали и смели бы в одночасье

и Путина, и всех его товарищей.

А ведь рынок нефти также непредсказуем, как и поведение

легкомысленной девушки. Появление нового

энергосберегающего механизма или изобретение

альтернативного топлива, или активное строительство атомных

электростанций, или резкое сокращение потребления

нефтепродуктов из-за их дороговизны – и цена на нефть упадет.

Это приведет к катастрофическим последствиям для России в ее

нынешнем состоянии, потому что иллюзия порядка и

стабильности поддерживается в нашей стране только благодаря

высоким ценам на нефть на мировом рынке.

Нефтяное проклятие очень опасно. Как это ни парадоксально, но

страны, у которых много нефти, живут хуже. Яркий пример –

Венесуэла. В 50-е годы XX века Венесуэла жила лучше

Соединенных Штатов Америки. Потом началась национализация

промышленности, которая постепенно привела к нищете. Бензин

там стоит дешевле, чем минеральная вода, но основная масса

людей влачит жалкое существование. Хотя, судя по добыче

нефти, они должны жить лучше россиян в два с половиной раза.

Или другой пример – Египет. Нефти добывают много, бензин на

внутреннем рынке стоит местные копейки, но процветающей

экономику Египта назвать нельзя. То же наблюдаем и в

политической сфере.

У наших соседей – Украины и Белоруссии – нефти и газа нет, но

они не похожи на несчастных и слабых. Они даже навязывают

страна, не разделенная на запад и восток. И я не удивлюсь, если

Евросоюз сначала примет в свое лоно именно Белоруссию, а

потом уже Украину.

Я и в Украине, и в Белоруссии занимался исключительно

российскими интересами. Есть реальная угроза – угроза

лукашизации России. Лукашенко, дай ему волю, был бы

популярнее Путина в России. Люди хотят видеть демагога,

харизматичного, якобы народного заступника, простого

колхозника, который рвет на себе рубаху за народ. Мы-то знаем,

что за этим стоит – убийства, пытки, тюрьмы, цензура, обман на

выборах, воровство, коррупция. Угроза лукашизации России

смертельно опасна. Она существует до сих пор. У нас своих

Лукашенко сколько хочешь: Рогозин, Жириновский, Зюганов в

большой степени, более мелкие – Селезнев и так далее. Я

считал, что борьба с Лукашенко – это необходимое условие

защиты страны от лукашизации. Кроме того, я всегда понимал,

что Лукашенко относится к России как к сырьевому придатку. 10

лет объяснял властям, что от Лукашенко ничего хорошего ждать

не надо, что он нас обманет и что Россия впустую тратит

миллиарды, которые как будто не на что тратить в собственной

стране. Удивительно, но к 10-му году болтовни о союзном

договоре, братстве и так далее до них, наконец-то, дошло это.

Хотя опять они оставили ему какие-то преференции. Больше,

чем Лукашенко, Россию никто не обманывал

Лукашенко прилетел подписывать союзный договор. Было это,

по-моему, 31 марта 1997 года. Я его встречал. Удивительная

история, но он прилетел пьяным. Он меня увидел первый раз (я

только две недели работал в правительстве) и обрадовался.

Предложил мне поиграть в теннис. Мы поехали на улицу

Косыгина, где размещены резиденции, и стали играть. Было уже

поздно – начало 12-го. Где-то к третьему сету приехал

Черномырдин. Лукашенко пожаловался: «Вот уже третий сет

играем, а счет 6:0 в его пользу». Черномырдин спросил: «А ты

какой счет хотел бы между Россией и Белоруссией?»

На той встрече мы договорились в знак российско-белорусской

дружбы построить в Минске три супермаркета:

«Москва», «Питер», «Нижний». Лукашенко обещал дать

земельные участки в городе. Создали комиссию.

Правительственная бригада – оценщики, специалисты

неожиданно обретенное могущество. Для них стабильность и

предсказуемость имеют совсем не тот смысл, какой в эти слова

вкладывает рядовой россиянин. Интересы страны мало связаны

с интересами этих влиятельных и уже очень богатых людей. Они

будут держаться за власть из последних сил, лишь бы сохранить

свое влияние и деньги максимально долго.

А вот уровень жизни рядовых россиян в среднесрочной и тем

более долгосрочной перспективе, я уверен, зависит от уровня

демократии в стране. Если бы сейчас в России существовала

полноценная демократия, что подразумевает общественный

контроль за властью, за расходованием гигантских бюджетных

средств, за многомиллиардным стабилизационным фондом, за

деятельностью Центрального банка и прочее, то учителя и врачи

зарабатывали бы сегодня около 700–800 долларов, а

лейтенанты и капитаны российской армии – 1200–1500 долларов

США. И экономической стабильности при этом было бы гораздо

больше. Да и жизнь вокруг протекала бы значительно ярче: в

политике яркие личности, партии претендовали бы на власть,

газеты пестрели бы разоблачениями зарвавшихся чиновников…

Это здорово! Это и есть жизнь! Потому что стабильность в

нынешнем виде, стабильность бездействия и стабильность

молчания – это кладбищенский вариант.

В «Единой России» есть адекватные люди, умные и грамотные.

И чем более они образованны, тем острее чувствуют, в каком

комичном, унизительном положении вынуждены жить и работать.

Ведь депутаты проправительственной партии ничего не решают.

Они все понимают, матерятся про себя, но всегда голосуют в

парламенте так, как скажут в Кремле.

Эта демонстративная покладистость чревата большими

потрясениями. Сейчас раздражение и ненависть к Кремлю у

нормальных людей из «Единой России» таковы, что они

отыграются на своих кукловодах в ту самую минуту, как те

потеряют власть и выедут из кремлевских кабинетов. Они

вспомнят все унизительные процедуры, через которые

приходится проходить ради комфортной и спокойной жизни. Я

уверен, что угроза для Путина и его окружения исходит не от

оппозиции, угроза исходит от нынешних сторонников: они будут

мстить за свое унижение.

Но члены «Единой России» сами выбрали себе эту судьбу,

ментальном уровне, в душе. В те исторические моменты, когда

людям давали возможность подышать свободно, российский

народ демонстрировал чудеса. Император Александр Второй

доказал, что демократия не противопоказана России. Только от

одного глотка свободы – отмены крепостного права в 1861 году –

страна неслыханным образом расцветала.

Что сделал российский император Александр II? Он провел

половинчатую экономическую реформу, отменил крепостное

право, ввел адвокатуру, независимые суды, суд присяжных,

местное самоуправление, отменил цензуру. При нем армию

перевели на призывной принцип комплектования, и до сих пор

наша армия по этому «рецепту» существует. В результате

экономически Россия очень быстро пошла в гору: превратилась

в крупнейшего экспортера зерна, вошла в четверку сильнейших

государств мира после Англии, Франции и США. Колоссальные

перемены произошли всего за 15–20 лет.

Коммунистический переворот прервал естественный путь

цивилизованного развития России. Благодаря коммунистам мы

сегодня не являемся полноценным членом клуба богатых и

влиятельных стран. Нас приняли в «Большую восьмерку», но с

оглядкой на нашу непредсказуемость.

Тем не менее сегодня, вместо того чтобы двигаться вперед, в

сторону раскрепощения людей, расширения их свободы и

самореализации, мы идем назад. Народ вновь держат за рабов

и идиотов.

В истории России не так уж и много было светлых и

благоприятных возможностей для прорыва. В очередной раз

такое просветление наступило в конце XX – в начале XXI веков.

Никаких глобальных войн, явных и сильных врагов у России нет,

террористы не являются столь серьезной угрозой, чтобы

разрушить государство. Экономическая конъюнктура тоже

потрясающая, все самые тяжелые дела (типа приватизации)

сделали первый президент России и его окружение. Россию

приняли в «Большую восьмерку», признали нас своими. Новый

российский президент свободно говорит по-немецки и неплохо

изъясняется по-английски. Рейтинг доверия к Путину высокий.

Что еще нужно для серьезных реформ? Двигайся вперед, не

оглядываясь и не пятясь назад. Но для этого нужна не сильная

рука, а сила воли. У Путина этого нет, и мы получили откат на