Ареццо – столица Италии. Антикварной Италии

Неподражаемая

Айрис Апфель

Этнический винтаж – трофеи из дальних стран

Механическая птица Стаса Намина

МОЯ НАХОДКА НА БЛОШИНОМ РЫНКЕ

Стас Намин покупает странные вещи

МОЗАИКА

Выставки февраля и марта, которые нельзя пропустить

СПЕЦПРОЕКТ

Ткань длиною в вечность. Индийские сари на выставке «Бижутерия от винтажа до наших дней», 26-28 февраля.

МОЯ КОЛЛЕКЦИЯ

Шапочное знакомство. Татьяна Метакса тюбетейки не только собирает, но и носит.

БЛОШИНЫЕ РЫНКИ МИРА

Ареццо, Пьяцца Гранде. В первые выходные месяца центр Италии находится здесь.

МЕСТО

Привет из Африки. Что продается в центре Кейптауна.

МЕСТО

Уходящая натура. Прощание с шанхайским рынком.

КРУПНЫМ ПЛАНОМ

Из дальних странствий. Что можно привезти с черного континента? Комментарий путешественника.

КРУПНЫМ ПЛАНОМ

Охота на килимы. Пробуем сориентироваться в мире узелковых ковров.

НОВАЯ ЖИЗНЬ СТАРЫХ ВЕЩЕЙ

Два размера. Хаори – остромодная одежда.

ПРОФАЙЛ

Кульпроцвет. Агатовое, рубиновое, урановое… старинное стекло всех оттенков.

ВЫСШИЙ СВЕТ

Редкая птица. Если вы до сих пор не знаете про Айрис Апфель, читайте нашу статью немедленно.

ИМЕНА

Четверо смелых. Дизайнеры тканей эпохи mid century.

Содержание

Еще один подарок от ВДНХ – выставка «История моды: от авангарда к ГОСТу». Проходит в 59-м павильоне, удобно смотреть вместе с коллекцией Васильева. Здесь можно увидеть оригинальные эскизы, образцы тканей, фотографии, плакаты, журналы мод и костюмы. Работы Варвары Степановой, Любови Поповой, Ольги Розановой, Александры Экстер, Николая Суетина, Казимира Малевича, Константина Рождественского, Надежды Удальцовой, Людмилы Маяковской и Ильи Чашника. Всего больше ста экспонатов.

1920-1960

НАШЕ ВСЕ

Только что открылась и продлится до конца марта выставка в галерее Heritage: «Советский модернизм – феномен культуры и дизайна XX века». Среди экспонатов – узнаваемые и почти родные кресла на тонких ножках в стиле 60-х, полированные комоды и фарфоровые вазы классической формы с портретами Гагарина и Циолковского. Смотрите и делитесь впечатлениями. Тег «советскоезначитотличное» более чем уместен.

Ну и новость для тех, кто видит в себе силы замахнуться на серьезный антиквариат и искусство музейного уровня. 11 – 20 марта в Маастрихте (Нидерланды) работает TEFAF – крупнейшая в мире выставка искусства и антиквариата. Репутация у нее – непогрешимая. Участвовать приглашаются самые главные игроки рынка и дилеры искусства и античности со всего мира. Важной особенностью TEFAF является многоступенчатая система оценки экспонируемых предметов. Каждый объект изучается на предмет подлинности, качества и состояния командой из 155 международных экспертов всех специальностей. Выставка известна с 1988 года и просто обязательна к посещению.

ВЫСШИЙ УРОВЕНЬ

Так, белый – траурный цвет, но вот невесты Ассама выходят замуж в белых сари с золотой каймой, в Керале белые сари считаются обычной повседневной одеждой. Кстати, как бы индийская девушка ни была европеизирована, замуж она все равно выйдет в национальном костюме. Сари в этом случае будет и драпироваться по-другому – свободные концы спереди заправляются за пояс, чтобы при движении были видны ноги.

Сари - струящиеся полотнища шириной в метр, а длиной в 5-9, иногда даже в 12 метров. Эту роскошную ленту дважды оборачивают вокруг бедер, заправляют за нижнюю юбку и перекидывают шлейфом через плечо. Естественно, на женщине при этом есть нижняя юбка и топик (чоли). Хотя в южных штатах до сих пор встречается исторически правильная манера одеваться – без всяких кофточек, с полуоткрытой грудью. Стыдиться открытого верха индианок приучили британцы и мусульмане. Ну а что взять с чужеземцев? Хорошему они точно не научат.

ИТАЛЬЯНСКИЙ

Фото: Алла Шумейко,

Ирина Татарникова

2

Чего только нет на мощеных аретинских улочках в первые выходные месяца! Торговля стариной идет не только на центральной площади, но и на всех прилегающих улицах, выливаясь через край исторического центра. Туристам, мечтающим фотографировать архитектуру и достопримечательности, лучше воздержаться от посещения города в эти дни. Уже есть недовольные, оставляющие печальные записи в блогах: «это город торгашей!» или «по выходным торгует весь Ареццо!». Ну, во-первых, торгует не абы чем, а прекрасными осколками материальной культуры, которая в

Италии всегда была на высоком уровне. Во-вторых, почему же только Ареццо? В эти дни сюда на своих фургонах съезжается вся Италия! Кстати, именно итальянцы занимают почти все гостиницы в городе, так что за нормальные деньги поселиться просто невозможно. И так повелось с 1968 года – тогда, правда, никакого ажиотажа не было, просто на пустой площади, где когда-то был зеленной рынок, выставили свой товар 15 антикварных лавочек. Придумал этот ход коллекционер и антиквар Иван Бруски (не правда, ли чудесное имя для итальянца?))

Шестой ребенок в семье, он родился в 1920-м году, во время учебы в университете сдружился с искусствоведами и артдиллерами, сначала помогал брату управляться с арт-галереей во Флоренции, затем, в 1958 году, отрыл собственный магазин в Ареццо, где распродавал мебель из виллы Терроси Ваньоли. После поездки в Лондон и посещения Портобелло, Бруски подумал: «А чем мы хуже?», и потихоньку, шаг за шагом, раскрутил свой рынок, который привлек внимание к городу и стал настоящей достопримечательностью Ареццо. Да, в дни работы рынка открыты и нормальные антикварные магазины, которые по рабочим дням, как правило, не работают.

Сейчас на блошином рынке в Ареццо не меньше 500 торговцев. Продают много мебели, бронзы, рам, люстр, картин, канделябров, зеркал, есть винтажные ткани, патефоны и даже музыкальные инструменты! Нельзя сказать, что все сплошь благородных времен. Попадается, например, и дискотечный свет 80-х годов… Но вид у рынка все равно очень живописный, совсем не барахольный. Если вы не собираетесь ничего покупать, то хотя бы просто прогуляйтесь – получите огромное удовольствие. Про проблемы с гостиницей мы уже сказали, поэтому лучше приезжать сюда на день – из Рима или Флоренции (дорога займет не больше часа).

А вот если вы ищите какие-нибудь редкости – рекомендуем оказаться здесь в пятницу вечером, когда торговцы только подъезжают к площади и не спеша выгружают свой товар. Дождливая погода тоже не препятствие – у многих лотков есть навесы, другие продавцы прячутся под арками Вазари и вполне комфортно себя чувствуют. Да, в Ареццо еще дважды в год проходит очень красочный Сарацинский праздник (giostra del Saracino), на который тоже неплохо бы попасть, но даты надо уточнять, и, потом, это уже совсем другая история…

Мимо рынка на Гринмаркет в Кейптауне вы точно не пройдете – это часть туристической программы. Площадь Greenmarket находится в самом центре города и известна с конца XVII века. Когда-то здесь был невольничий рынок, потом овощной (отсюда и название – Greenmarket), теперь он блошиный. Хотя… мы все-таки не уверены, что стоит его награждать этим почетным титулом. Вы вряд ли встретите здесь антикварные и старые вещи, скорее – изделия местных ремесленников, сувениры и всякого рода ширпотреб. Однако национальный колорит очень чувствуется, и если вы знаете, зачем вам, например, эта вещь в холодной Москве – покупайте. Мы нашли здесь прекрасную деревянную подушку-подставку под голову и шкуру зебры. Еще есть очень декоративные бронзовые фигурки, большие и маленькие, плетеные корзины и циновки, традиционный текстиль в стиле пэчворк.

2

Тут же – море украшений, бусы и браслеты из бисера и всюду маски, маски, маски……Торговаться нужно обязательно, для кого это утомительный процесс – пройдитесь по лавочкам неподалеку. Там цены выше, зато они фиксированные. Рынок на Greenmarket открыт каждый день, и два раза в год здесь проходят красочные фестивали. А вот на настоящую южно-африканскую блоху придется ехать – в район Milnerton. Местные развалы ближе всего к идеалу блошиного рынка: здесь много старья, много просто предметов, которые уже не нужны их владельцам, есть, конечно, и какие-то современные подделки, но в груде этого барахла выискиваются действительно интересные вещи: флаги и государственные знаки времен апартеида или целые коллекции причудливых монет разных африканских стран. Рынок в Milnerton работает по субботам и воскресеньям до обеда.

Если вы все еще раздумываете, стоит ли вам заехать на последний из шанхайских блошиных рынков (когда-то их было три), то спешим вас огорчить: уже не стоит. В конце 2015 года рынок закрыли – остались только несколько антикварных лавочек собственно на улице Dongtai и на соседней Ji’an Road. Когда-то это пестрое собрание занимало целых два квартала. Знатоки кривили нос: мол, сплошные подделки! Однако исправно туда заезжали, прихватив пустые чемоданы (или купив на месте потрепанные «луи вуиттоны»). Искать ценные и старинные вещи здесь не имело смысла (гораздо больше подлинников в соседних антикварных лавочках), однако без покупок тоже никто не уходил. Конечно, покупалась бело-синяя керамика, жестяные банки из под чая, чемоданы, патефоны и небольшая мебель. Шелковые расшитые отрезы надо было поискать – но они того стоили.

На любой вкус продавались плакаты, портреты Мао, старые афиши – отличная вещь для интерьера, главное, понимать, что на афише написано. Можно было привезти домой пару традиционных керамических собак бирюзового цвета – и поставить их в прихожей отпугивать злых духов.

2

от центра квартала (Luwan – один из пригородов Шанхая), торговые ряды снесены, остался лишь десяток «приличных» магазинчиков, что будет с ними дальше, никто не знает. Мы будем ждать вестей от наших специальных корреспондентов и сразу сообщим вам свежую информацию.

И просто обязательно было накупить различной витиеватой китайской фурнитуры – все эти замки, ручки, крючки прекрасно украшают нашу аскетичную европейскую мебель.

Торговля на Дунтай – дело святое. Снизив объявленную цену раз в пять, надо было жестко стоять на своем и демонстративно уйти, после чего вещь вам продавалась по вашей цене. Большинство продавцов – женщины, в ожидании покупателей коротающие время за игрой в маджонг. Слухи о том, что все здесь знают английский язык, сильно преувеличены, переводчик на рынке очень даже желателен. Но в конце концов, договориться можно всегда, если вам понравилась вещь, а продавец хочет сделать выручку.

Странно, конечно, рассказывать о Дунтае в прошедшем времени. В связи с реконструкцией этого отдаленного

Например, эпоха Великого Бенина закончилась в 1897 году, когда англичане взяли штурмом дворец Обы. Роскошные бронзовые украшения Бенина полдвадцатого века вывозили в Европу. Похожие вы найдете сейчас у местных мастеров, но они будут сделаны из дерева или глины. Определить время тоже непросто, надо быть экспертом, но даже они ошибаются. Старые вещи из терракоты или даже дерева долго не хранятся: дерево разъедает жучок, разрушают перепады температуры. И все-таки, хотя все украдено до нас, в Африке всё равно появляются уникальные предметы, и за ними охотятся самые отчаянные коллекционеры…

Я воспринимаю эти предметы как искусство, а маски были у многих народов, в частности, и у нас славян. В любом случае, все они для защиты племен от злых духов. Мне интересно было побывать в деревне масаи, конечно эти племена коммерческие, но несмотря на свою ассимиляцию в городах, получая высшее образование, они возвращаются к истокам и живут очень аскетично... Чудесные украшения, которые они делают испокон века, можно использовать в интерьере, смотрятся потрясающе, особенно на белой стене, да и надев на руку такой браслет, тоже можно привлечь всеобщее внимание... Еще я с удовольствием покупаю африканские куклы – они очень необычны, и коллекционирую эфиопские кресты, это совершенно фантастические арт-объекты».

названиям классифицируются восточные ковры. И даже если вы любите историю, нарисовать маршрут получится очень приблизительно: лучшие ковры – у скотоводов-кочевников, а они кочевали… где они только ни кочевали! Так, например, известные племена белуджей заходили на территорию Ирана, Афганистана, Азербайджана, Турции, соответственно их ковры можно найти во всех вышеперечисленных странах. Добавьте сюда разные в каждой стране правила вывоза ковров, политическую нестабильность и горячие точки, и вы поймете, что поездка за ковром – дело очень и очень серьезное.

Даже если вы прочитаете гору литературы на эту тему, вы вряд ли станете специалистом. Восток – дело тонкое… Почему один ковер стоит 100 долларов, а другой – миллион, понять сложно. Уж точно цена зависит не от плотности плетения и дороговизны материалов. Ориентируйтесь на общие цены в районе, спрашивайте у знатоков, за сколько можно сторговаться.

Прежде чем отправляться на охоту за килимом, взвесьте свои силы и посмотрите на вещи реально. В мире старых ковров все относительно, действует иная система координат. Прежде всего, забудьте про современные карты. Теперь вам надо знать, где находилась Персия, Анатолия, Ганжа, древние селения Зили и Верни – именно по этим (и многим другим), уже почти мифическим

Резеда и марена.

Внизу: ушак, он же «ковер Лотто», XV в.

Белуджи – ковры на любителя. Любителей среди европейцев не находилось вплоть до 1970-х годов, когда вдруг эти ковры враз стали популярными. Они небольшие (легко вписать в интерьер), но очень темные. На ярком пустынном солнце играют оттенками темного индиго, баклажана, темно-коричневого цвета, в северном свете могут казаться просто черными. На старых экземплярах часто ткались стилизованные павлины.

Казаки – ткутся курдами, армянами и азербайджанцами. У казаков – крупный простой орнамент и много моноцвета, в том и числе и белого, который как бы «поднимает» остальные цвета, превращая ковер в авангардную картину. В свое время один из таких казаков со звездой в центре был продан на Сотбисе за 160 000 долларов. Тут же в Европе возникло легкое помешательство на тему азербайджанских ковров: приезжающие в Баку и Москву первым делом спрашивали про «star-kazak”.

Поклонников турецких ковров в самой Турции может ждать полное разочарование. Бизнес там настолько раскручен, что к коврам не подступиться. Даже если вы поедете в Каппадокию – можете вернуться с пустыми руками, мы уже не говорим про Стамбул. Но в Стамбуле хотя бы сходите в музей ковра – не пожалеете.

Зили.

Вверху: «ковер Гольбейна», XVI в., Центральная Анатолия.

Справа: «казак» - герой аукциона Сотбис.

Сумах – ткется в три нитки: сверху он гладкий, а снизу мохнатый – оставленные изнаночные нитки лучше сохраняют тепло. Современные сумахи могут выглядеть совсем по-другому: переехавшие в теплые квартиры ковроделы обрезают ставший ненужным изнаночный ворс.

Зили - скорее уже не ковер, а драпировочная ткань, очень тонкое шерстяное покрывало, использовалось по праздникам.

Шедде (шадда) – чуть плотнее и грубее, чем зили.

Верни – также ковры-покрывала, это очень старые экземпляры (скорее всего, им всем не меньше 150 лет). Отличаются орнаментом в виде буквы “S” – это стилизованный мотив дракона. Сейчас таких уже не делают…

А вот туркменские йомуды и текке – частые гости рынка Измайлово и разных частных лавочек. Рисунок у них чаще всего мелкий, геометрический, цвета – из красной гаммы, такие ковры легко вписать в интерьеры.

И ЕЩЕ НЕСКОЛЬКО НАЗВАНИЙ…

Собственно килимы – сотканные в две нитки ковры, чаще ассоциируются с анатолийскими. Могут быть очень рыхлыми, с пропусками, видными на просвет, однако это не умаляет их достоинств. У туркменов килимы ткутся не в две, а в три нитки, они плотнее и прочнее и изначально служили напольным покрытием юрты.

Сумах

Белуджи

Если кратко, давным-давно хаори было одеждой путешественников, потом стало и одеждой самураев, что объясняется просто: междоусобные войны стали причиной того, что одежда из разных районов распространилась по всей стране. И уже к началу XX века хаори уверенно вошло в гардероб обычного горожанина. Прежде всего, крой и форма верхней одежды обусловлены возможностью обычного ткацкого станка – ширина полосы ткани составляет примерно 35 см. Хаори, как и кимоно, делается из прямых полотнищ ткани, которые перебрасывают через плечо и соединяются на спине швом. По бокам полотнища скрепляют, а в широкие проймы вшивают рукава. Нижняя часть рукавов получается сшитой с трех сторон и представляет собой своеобразные висячие карманы, которые японцы используют для мелких вещей. В отличие от кимоно полочки хаори не заходят одна на другую и придерживаются с помощью двух тесёмок с крючками на концах, пристегивающихся к навесным петлям по краям полочек. Тесёмки завязываются на груди декоративным узлом в виде банта. Хаори для торжественных случаев должны быть из черной шелковой ткани с белыми гербами, повседневные — тёмного цвета или полосатые. Хаори бывают без подкладки, на подкладке, а также с ватной прокладкой. У хаори обычно богато украшенная подкладка, все его узоры расположены на ней и, соответственно, не видны, когда кимоно надето. На подкладке старинных кимоно нередко изображаются семь богов счастья, самураи и различные сюжеты; на более поздних хаори тематика рисунков – пейзаж.

Стоит сказать, что хаори складывается только определенным образом, и если оно сложено правильно, то получается прямоугольник. Это не только вопрос аккуратности, но и воспитания правильности действий и мыслей, следования ритуалу и обычаям общества, повышения своего духовного и нравственного уровня. Когда человек правильно складывает то, что было надето должным образом, считают японцы, то в нем естественно развивается аккуратность и эстетизм в отношении повседневных дел. Интересно, что из-за дороговизны производства шёлка старое кимоно никогда не выбрасывают, и оно может быть использовано для изготовления самых разных вещей, например, часто перешивается в хаори или в детскую одежду, аксессуары, сумки в технике фурошики. Европейский костюм из-за сложного покроя подходит ограниченному кругу людей, а японское кимоно, имея единообразный крой и только два размера, подходит любому. Благодаря этому одежду всегда передавали по наследству, и она превратилась из просто вещи в костюм, хранящий в себе частичку души и любви тех, кто его надевал в прошлом. Получая этот бережно сохраненный костюм от родителей, человек в свою очередь также хранит его и считает для себя честью носить подобную вещь. Кроме того, традиционная одежда никогда не становится старомодной, в отличие от европейской, и остается символом, прошедшим через века.

Особый вид венецианского стекла, целиком обязанный своим происхождением мастерству венецианских стеклодувов. Мраморное стекло – это, прежде всего, виртуозная техника. Цветные стеклышки закатываются в бесцветную болванку, затем все это соединяется с молочной основой: в горячем состоянии окрашенное стекло «распускается» по молочному фону, имитируя рисунок агата или мрамора.

МРАМОРНОЕ (АГАТОВОЕ) СТЕКЛО

КОБАЛЬТОВОЕ СТЕКЛО

Получается путем добавления диоксида кобальта. Если смотреть через него на пламя, оно покажется не желтым, а фиолетовым.

ЛЕСНОЕ СТЕКЛО

Довольно грубые изделия разных оттенков от зеленовато-желтого до коричневого. Назывались так не из-за цвета, а потому что мастерские по их производству находились в лесах, что и понятно: главным компонентом лесного стекла была древесная зола, в частности березовая.

ОПАЛИНОВОЕ (ОПАЛОВОЕ) СТЕКЛО

Может быть белым, как молочное, а может быть синим, черным, розовым, зеленым, сиреневым с глубокими переливами, непрозрачным и полупрозрачным. Пользовалось огромной популярностью во времена Наполеона: из него делали

не только посуду и вазы, но и шкатулки, и часы. Опалиновое

стекло содержит очень

высокий процент свинца.

Может быть разных цветов, но чаще всего – белое непрозрачное с полупрозрачным верхним слоем. Считается, что в Европе его придумали еще в XVI веке, чтобы сымитировать недоступный тогда фарфор. Из молочного стекла делали все, вплоть до статуэток. Характерный цвет и непрозрачность получали, добавляя в стекломассу диоксид олова или костную золу.

МОЛОЧНОЕ СТЕКЛО

И сейчас если я без тюбетейки или без европейской винтажной шляпы (подобранной ко всему винтажному наряду с длинной юбкой и т.д.), я чувствую себя очень странно. С другой стороны, мне нравится, как на меня реагируют люди, я всегда за этим наблюдаю, при этом сохраняя бесстрастное лицо. Вот в этой классической монгольской шапке (подобные есть в фондах нашего музея) я как-то ехала в метро из Ботанического сада после настоящей чайной церемонии. На мне было розовое хаори, в руках журнал Elle и тюльпаны. Напротив сидели молодые веселые девушки. Увидев меня, они начали буквально кататься по вагонному

дивану от хохота. Мой вид привел их в состояние какого-то детского восторга.

Кстати, каждый приходящий ко мне в кабинет обязательно отмечает мое сходство вот с этим портретом. «Как здорово тебя изобразили!». Никто, правда, не добавляет «в молодости», зная, что я не употребляю этот термин. Теперь я уже смирилась с тем, что это мой портрет. На самом деле история такая: 2009 год, мы с мужем Николаем Костромитиным отдыхаем в Коктебеле. Едем на автобусную экскурсию в Бахчисарай. И Коля видит по дороге татарского мальчишку в тюбетейке, который стоит на фоне огромного куста роз. Коля приехал и по памяти все нарисовал.

Кто же она на самом деле? Одни говорят – икона стиля. Другие – декоратор, модельер, дизайнер украшений. Айрис Апфель родилась в Нью-Йорке, ее мать, по происхождению еврейка, эмигрировала из России. Стильная, с прекрасной фигурой, она, тем не менее, никак не повиляла на свою дочь – Айрис всегда выбирала собственный

путь. Свою карьеру юная американка начала в редакции «Women’s Wear Daily» – устроилась машинисткой, ей казалось, что вот чуть-чуть и она станет модным редактором.

Впрочем, первые заказы она получила без всякой помощи: будущие клиенты оценили ее умение одеваться и острый нюх на все модное. За время своей декораторской карьеры Айрис Апфель поработала на таких знаменитостей, как Грета Гарбо, Эсте Лаудер и Жаклин Кеннеди. Вкус последней не нравился Айрис совершенно: «Какая икона стиля? – Апфель пожимает плечами, - Джекки Кеннеди одевалась скучно и стандартно».

Ее костюмы на протяжении всей жизни всегда были ближе к сценическим – это невероятное сочетание красок и фактур, плюс обязательные огромные очки в роговой оправе и огромные сумки. Айрис поработала и в модной индустрии, дважды была замужем (второй муж Карл, в прошлом году отметил столетний юбилей). Детей не родила сознательно, выбрав карьеру и путешествия. Столкнувшись с невозможностью подыскать нужную ткань для интерьера, основала собственную текстильную студию Old World Weavers – бюро успешно существовало до 1992 года, потом супруги его продали.

Ведь такая активная старость – практически подарок судьбы.

Да, в прошлом году неугомонная Айрис выпустила коллекцию стильных высокотехнологичных браслетов – они следят за состоянием здоровья и физическими параметрами,

и они просто красивые!

Неужели такое возможно в 94?

Дэвид Хикс, «великий и ужасный», интерьерный диктатор, любимец высшего света, оставил после себя море графичных принтов, растиражированных как при его жизни, так и стараниями его сына Эшли Хикса. Графика Дэвида Хикса – образец строгости и энергии, жесткий оп-арт, который так прекрасно мобилизует обстановку и пространство. Бесконечное самомнение заставило автора вплести во многие дизайны собственный инициал «H»; впрочем, и без вензеля мы почти всегда можем угадать, кто придумал этот ковер или эти обои. Свои первые ковры с геометрическим рисунком, подсмотренным на изразцах в Исфахане, Хикс опробовал

в собственном загородном доме в 1961-м. Потрепанная книга «Грамматика орнамента» была для него рабочей до самой смерти. Его умение использовать насыщенные, «неинтерьерные» цвета, сочетать классику и современность, вписывать в великосветский дом самый отвязный арт так же актуально сегодня, как и полвека назад. И его беспробудное эстетство для потомков такая же интригующая черта, как дендизм

Оскара Уайльда. Смертельно больной, Хикс отказался остаться в больнице, «потому что там слишком много пластика, а медсестры ужасно одеты». Человек-легенда, что тут говорить.

Люсьен Дэй – очаровательная, талантливая, хрупкая девушка, делавшая погоду в британском текстиле начиная с 1950-х. Конечно, рядом было кому подставить плечо – Люсьен была супругой мебельного дизайнера Робина Дэя, они жили долго и умерли в один год

(в 2010-м). Но именно Люсьен Дэй запомнилась как бескомпромиссный новатор: ее первый абстрактный орнамент «Calyx» был нарисован в 1951 году для Британского фестиваля. Заказчик, компания «Heal’s», отказалась выплачивать гонорар, сославшись на то, что дизайн никого не заинтересует – слишком разительно отличалась манера Люсьен Дэй от всего того, что можно было увидеть в по-прежнему «викторианских» гостиных. Однако художница задала моду, и скоро текстильная промышленность смело перешла на похожие принты, вдохновленные творчеством Хоана Миро и Пауля Клее… Удивительно, как бережно относятся англичане 2010-х к ее наследию, к этой чуть болезненной желто-горчичной гамме и тонким силуэтам. Мало того, что орнаменты Дэй до сих пор печатают на обоях (такая коллекция есть у «Cole & Son»), в 2014 году известный универмаг «John Lewis», с которым когда-то сотрудничали супруги, выпустил юбилейную коллекцию одежды: из поплина, по лекалам 1950-х годов и с такими трогательными орнаментами от Люсьен Дэй.

Йозеф Франк – архитектор-ретроград, посмевший пойти наперекор модернистскому мейнстриму: в его проектах находилось место не только чистой архитектуре, но и сумасшедшим принтам, мягкой мебели, декоративным подушкам. Австрийский еврей, перед войной он эмигрировал на родину жены, в Швецию, где получил признание благодаря работе со шведской компанией «Svenskt Tenn» (глава компании Эстрид Эриксон была поклонницей его дизайна). Но после оккупации Норвегии и Дании Франку снова пришлось опасаться за свою жизнь, и вместе с женой он перебрался в Штаты. Там его страсть к сложным растительным орнаментам нашла мощную подпитку – Франк принялся изучать мексиканский фольклор. Его послевоенные рисунки настолько причудливы, что порой невозможно понять, откуда что взялось. Орнаменты Йозефа Франка до сих пор издает компания «Svenskt Tenn», но их слава не выходит за пределы Швеции. А жаль, ведь нам всем сейчас как никогда пригодились бы слова архитектора: «Легко избежать дурного вкуса, держа себя в рамках анемичного аскетизма и подавляя всякие выражения темперамента. Но хороший вкус в этом случае граничит с необыкновенным занудством».

Флоренс Броадхерст – дива XX века и пример того, что начинать новое дело никогда не поздно. Ее юность пришлась на гламурный период между двух войн: Флоренс училась музыке, журналистике, живописи, поступила в театральную труппу. Собственно говоря, половину своей сознательной жизни Броадхерст была известна как актриса и только потом – как художница. Родившись в Австралии, она постоянно переезжала, путешествовала, снова возвращалась на родину, выдавала себя за англичанку, запускала бизнес-проекты в Старом Свете. В 1959 году (в 60 лет!) открыла фабрику по производству обоев ручной печати: это были геометрические и природные орнаменты oversize, в основу которых легли ее бесчисленные принты и картины, написанные в путешествиях. Энергичная дама ухитрилась собрать у себя все самые передовые обойные технологии и так поставить дело, что уже к 1972 году на выходе было 800 обойных дизайнов. Рулоны от Флоренс Броадхерст нескончаемым потоком шли в Англию и Европу (не стоит недооценивать значение Австралии в то время, ведь главный фетиш 1950-х, кресло «Contour», также было придумано австралийским дизайнером). Жизнь Флоренс прервалась неожиданно и трагически – в 1977 году она стала жертвой серийного убийцы. А ее производство пришло в упадок в 1980-е годы – обои в то время резко

вышли из моды. Однако уже в 2003-м дизайны Флоренс Броадхерст были вновь растиражированы в Европе и до сих пор украшают самые модные обои, ткани и ковры.