Записки врача

Антонина

«Не входить». «Реанимация» — в любой приличной больнице

есть такое отделение. Святая святых. Место, где пытаются

задержать человека на этом свете. Иногда — получается, а

иногда — не очень. То есть не получается. Почему не входить?

Чтоб не мешались, не морочили голову идиотскими советами, не

разносили инфекцию на своих сапожищах и одеждах, на

немытых волосах. Но главное — чтоб не падали в обморок при

виде беспомощных людей, опутанных проводами и трубками,

хрипящих, стонущих, борющихся за жизнь. Ведь среди них, вон

там, за стеклянной перегородкой второй слева, тот самый или,

что еще тяжелее, та самая, из-за которой ты приперся, проник,

«просочился» в этот жуткий, всегда освещенный мертвенным

светом зал.

Ну и, конечно, не слушали то, что им слышать абсолютно ни к

чему. Хлопающие вздохи дыхательных аппаратов, тиканье

мониторов, душераздирающие крики: «Танька, подруга, ты куда

мой лоток со шприцами подевала? Поставь, где взяла! И не

имей привычки цапать!»…

Там персонал особый. Энергичный, беспокойный и

малосентиментальный. Привыкли к стрессам: то давление

падает, то рвота кровью, а то и вообще сердце остановилось к

чертовой матери. Извините за выражение. Но ведь так и есть!

Только вроде наладили — человек свободно задышал, кривульки

на мониторе нормализовались, можно отойти чайку попить с

коллегами, и вдруг — раз! Остановка сердца, будь она неладна!

Надо бегом нестись, электроды волочить, подключать,

отключать, капельницы заменять. В общем, аврал. Как на

корабле во время шторма. Боцман орет, матросы суетятся.

Капитан мужественно грызет потухшую трубку. Морской волк.

С некоторыми поправками здесь то же самое. Наша Антонина

реаниматолог, конечно, не волк. Зато была четко волчица.

Оскалит зубы, отбросит сигаретку, вцепится в помирающего

пациента и, глядишь, вернет его из небытия.

Он уже там, светящийся тоннель видел, несся по нему как бы к