Михаил Масленников

Криптография и свобода

Автограф Издательства

2014

Потребовалась срочная помощь криптографов: в кратчайшие

сроки создать, наладить и запустить в эксплуатацию систему

криптографической защиты телеграфных и почтовых авизо в

такой огромной структуре, как ЦБ РФ. Эта задача была

выполнена за три месяца – неимоверно короткий срок. В

России появился первый реальный пример гражданской

криптографии.

О том, что представляла из себя советская

криптографическая школа, о ее специалистах и начальниках,

о царившей тогда в стране атмосфере, о том, как была

создана система защиты для Центрального Банка России, и,

наконец, о том, почему же в России так трудно пробивает себе

дорогу гражданская криптография – в этой книге.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Февраль 1993 г. Проблема фальшивых авизо в Центральном

Банке России успешно решена. С 1 декабря 1992 года

введена система защиты телеграфных авизо, использующая

специализированный калькулятор «Электроника – МК-85 С».

Калькулятор, изначально предполагавшийся для

использования только в режиме шифрования, удалось

приспособить для выработки некоего подобия электронной

подписи авизо и тем самым гарантировать их подлинность.

Сразу же стабилизировался курс рубля, а на директорате

Центрального Банка Первый заместитель Председателя ЦБ

Татьяна Парамонова официально заявила, что с момента

введения этой системы защиты поток фальшивых авизо

прекратился. Российскому государству сохранены огромные

деньги…

*****

-Ты где вчера был?

-В Центральном Банке.

Начальник отдела как-то с подозрением посмотрел на меня,

как будто я, пока еще действующий офицер ФАПСИ, продался

врагам-конкурентам. Все, кто мешает бизнесу руководства

ФАПСИ – враги. И с ними поступают по законам военного

времени…

-Ты поучил новое удостоверение?

-Да, совсем недавно.

-Дай посмотреть.

Даю ему в руки свою новенькую красную книжецу с двуглавым

Российским орлом. Смотрит, затем складывает и кладет к

себе в карман.

-Значит так. Режим работы у тебя теперь будет такой:

утром приходишь, отдаешь мне удостоверение, а в шесть

вечера получаешь его обратно. И в Центральный Банк больше

– ни ногой!

-Вы меня арестовываете?

А непокорных - согнуть в бараний рог с помощью других таких

же чиновников из различных налоговых, проверяющих и

прочих инспекций. Это и есть реальная российская экономика.

Что делать в такой ситуации? Становиться покорным

вассалом, таким же чиновником, всю свою жизнь сочиняющим

никому не нужные, оторванные от всякой реальной жизни

распоряжения и инструкции? Тихий, спокойный способ

существования, но противный. Противно убивать свое время,

свою жизнь на бесполезные дела, часто приносящие просто

откровенный вред другим людям. Противно ставить крест на

своем образовании, на интереснейшей профессии

математика-криптографа-программиста. Всю жизнь потом

будет противно сознавать, что поддался слабости, уступил

грубому нажиму, подчинился несправедливому решению,

бросил на полдороге то, что действительно необходимо

делать.

Свалить! Свалить из этого ФАПСИ, от этих начальников, от

этих порядков! Пусть дальше будет трудно жить, пусть говорят,

что надо было дождаться пенсии, не высовываться, не

перечить начальству – все это пустое. Главное – получаешь

шанс обрести то, чего никогда раньше не имел – свободы. А

свобода не бывает бесплатной. Путь к обретению истинной

свободы, особенно в России, с ее крепостными традициями,

не может быть легким. При реальном социализме важны

реальные блага: связи, протекции, чиновничьи должности,

которые при переходе от социализма к капитализму (дикому)

превращаются в акции, доходы, капитал, деньги. А можно ли

прожить на свои знания, свою профессию без поддержки и

блата? Можно ли инженеру прожить и прокормить семью не

превращаясь в торговца-челнока или заурядного барыгу?

Насколько соответствуют действительности все декларации о

демократии в России, в изобилии сыплющиеся от разных

российских политиков? Достижима ли в России реальная

свобода и что это такое?

Больше десяти лет прошло с этого момента, в корне

переменившего всю мою жизнь. И книга эта, в отличии от

первой книги, «Практическая криптография», выпущенной

4 ФАКУЛЬТЕТ

-Вот направление, во вторник пройдешь медкомиссию.

Поступать-то твердо решил?

-Не знаю.

-Решай быстрее и если раздумаешь, сообщи мне.

Кандидатов много, найдем другого.

Что я знал о 4 факультете Высшей Краснознаменной Школы

КГБ СССР им. Ф.Э.Дзержинского в том далеком 1974 году?

Практически ничего. Только то, что там очень трудно учиться,

много математики, уровень подготовки сопоставим с мехматом

МГУ. А еще то, что это военное учебное заведение, первые

два года – казарма, придется носить военную форму, шинель

и сапоги. Все, достаточно! Только казармы и сапог мне

недостает для полного счастья. Все мысли направлены на то,

чтобы после школы не попасть в армию, где правит

«Здравствуй, дерево». Советская Армия – та сила, которая

заставляет ребят браться за ум и всеми силами стремиться

поступить хоть в какой-нибудь институт. Хочешь ли ты дальше

учиться, какое в твоей жизни призвание, какая профессия

больше нравится - все это вторично. Первично – не попасть в

армию, не вычеркивать из жизни два молодых бесцельно

прожитых года, не попадать в рабскую зависимость к

армейским самодурам, не терпеть издевательств и унижений,

не чистить по ночам зубной щеткой туалет. Даже в те годы

было совершенно ясно, что всякие Максимы Перепелицы и

Иваны Бровкины – не более, чем дешевая пропаганда. В

реальной жизни все совсем не так, порядки в Советской

Армии, дедовщина, издевательства над молодыми солдатами

были хорошо известны, поэтому желающих попадать туда по

собственной воле было мало. По крайней мере, среди ребят

из нашего класса обычной московской школы № 154. Впрочем,

нет, не совсем обычной. Над школой шефствовал институт

атомной энергии им. И.В.Курчатова, отличавшийся от обычных

НИИ советской эпохи чрезвычайно высоким

интеллектуальным уровнем. У многих родители работали в

Курчатнике, а частенько списывающая у меня контрольные по

*****

Что же представляла из себя в то время полусекретная ВКШ

КГБ? В ней было несколько факультетов, но математиков

(биномов, яйцеголовых) готовил только один – 4 или Технический

факультет. Остальные готовили, как правило, «истинных»

чекистов. Биномов никто за «истинных», слава Богу, не считал, и

для этого были все основания. Факультет был создан в начале

60-х годов, вскоре после того, как сбежавшие в СССР из

американского АНБ – Агентства Национальной Безопасности,

занимающегося в США вопросами криптографической защиты

информации – американские криптографы Мартин и Митчел

поведали советским коллегам об организации

криптографической защиты в США. Криптография – точная

наука, надежность шифра должна оцениваться не какими-то

расплывчатыми рассуждениями, а точными математическими

оценками, количеством двоичных операций, необходимых для

взлома, и вероятностью успешного взлома. Криптограф может не

знать какие-то лингвистические особенности языка, на котором

осуществлялась шифрованная переписка, но он должен знать

результаты Шеннона, быть математиком, в совершенстве

владеть алгебраическими и статистическими методами анализа

шифров. При таком подходе появляется возможность

гарантировать надежность шифра от любого потенциального

злоумышленника, и только такой подход является по

настоящему профессиональным криптографическим анализом.

Догоним и перегоним Америку! По криптографии СССР должен

быть не хуже, чем США, будем готовить своих

профессиональных криптографов.

И, как ни странно, получилось! А, впрочем, ничего странного

здесь нет. Криптография в те времена была чисто военной,

обслуживала высшее руководство страны, а на такое дело денег

и сил не жалели. Всемирно известный историк криптографии

американец Дэвид Кан в своей книге «Криптографы» (изданной в

России также под названием «Взломщики кодов») напрямую

связывает поражение русских армий Самсонова и

Ренненкампфа в Первой мировой войне со слабостью

российских шифров. Пришедшие на смену царю большевики

всегда были особыми конспираторами, любили секретность и,

поэтому, не могли оставить без внимания криптографию. В 1921

стали нашими лучшими преподавателями. Правда, большинство

из них заканчивали обычные ВУЗы, а затем переучивались на

криптографов. И вот, в начале 60-х – очередная

криптографическая инициатива – готовить специалистов

криптографов сразу же после средней школы.

Создали 4 факультет ВКШ КГБ, пригласили туда лучших

профессоров и преподавателей алгебры, математического

анализа, теории вероятностей, теории чисел и многих других

дисциплин. А самое главное, что основатели факультета сумели

привнести на него дух университетской вольности, гордости за

свою специальность, свою профессию, иммунитет от

очковтирательства, лизоблюдства, безудержного чинопочитания,

тупого преклонения перед разными начальниками, заложили

традиции, которые оказались на удивление живучими. За годы

существования факультета многие его выпускники сами стали

прекрасными преподавателями и одновременно продолжали

поддерживать атмосферу раскрепощенности и высочайшей

профессиональности во времена брежневского застоя-запоя. Да

и отбор на факультет был весьма и весьма строгим: как правило,

выпускники специализированных физико-математических школ,

победители различных олимпиад, в общем те, кто уже доказал

свою способность серьезно учиться.

Под военными погонами фактически существовало прежнее

закрытое отделение мехмата МГУ, с раннего возраста

целенаправленно натаскивающее молодых ребят на теорию

конечных полей, вероятностные пространства, нормальное

распределение и центральную предельную теорему, теорию

конечных автоматов, комбинаторику и многое, многое другое, без

чего невозможно представить себе современного криптографа.

И этот оазис существовал в структуре КГБ, где хватало славных

начальников.

-В первую очередь нам нужны хорошие офицеры, а затем

уже хорошие специалисты. Хороших специалистов мы можем

набрать и из МГУ.

Такая точка зрения открыто высказывалась генералом -

начальником факультета с высоких трибун на партсобраниях и

Глава 1. You are welcome

Этот простой плакатик (именно на английском языке) висел

над входом в актовый зал, где состоялось мое первое

знакомство с 4 факультетом ВКШ. И все, ничего более! Никак

не ожидал: все же военное заведение. Где доска почета с

отличниками боевой и политической подготовки, где плакаты с

разными солдатами-буратино, с автоматами в руках

защищающими от супостатов завоевания Октября, где

призывы вождей учиться до посинения и экономить на

экономике? Старое здание дореволюционной постройки по

Большому Кисельному переулку, уютный дворик, тишина и

патриархальность. И это в то время, когда парадность и

показуха так и лезли изо всех щелей, а количество и

дуракоемкость различных лозунгов и наглядной агитации была

сопоставима разве что с современной рекламой. Со стен ПТУ

на вас глядели типичные строители и строительницы

коммунизма и хрипло зазывали: «Приходите к нам учиться!» И

корова и волчица – хотелось добавить им в ответ. Лозунг

всеобщего среднего образования означал на практике, что

учителя вынуждены были выдавать аттестаты любым

двоечникам и лодырям, чтобы не портить показатели райкому

КПСС. Потом пошла борьба за образцовый город, в котором

должны быть образцовые институты, в них образцовые

факультеты и кафедры. Борьба теми же способами, что и за

всеобщее среднее образование. Одним словом – развитой

социализм!

А ведь еще Ленин говорил: «Жить в обществе и быть

свободным от общества нельзя». Не мог Технический

факультет совсем оставаться в стороне от реальной

действительности и исключить из повседневной жизни

наглядную агитацию, политинформации, субботники,

общественно-политические аттестации и прочую подобную

чушь, составлявшую основы коммунистического

мировоззрения. Но на факультете, встречая абитуриентов,

всеми способами сразу же давали понять: не это здесь

главное.

и взламывать чужие. Приехала как-то в Москву торговая

делегация одной известной иностранной фирмы договариваться

о строительстве в СССР крупного завода, узнала условия

советской стороны и стала по шифрованной связи обращаться

за инструкциями: до какого минимального предела можно

торговаться? Получает опять же шифровками ответы. Советская

сторона не спешит, гостеприимство проявляет: не хотите ли по

Золотому Кольцу России проехаться, попить-погулять,

достопримечательности и девушек русских посмотреть? Ну кто ж

против такого соблазна устоит, переговоры серьезные, трудные,

надо бы прерваться на недельку. А в 16 управлении в это время

аврал, мозговая атака, штурм вражеской крепости. Зато потом

наступил праздник греческой буквы дельта, которой в

математике принято обозначать разность между двумя

значениями: предполагаемым и минимальным.

Вот такую историю любили нам рассказывать на лекциях по

основам криптографии. Подозреваю, что продукция построенного

завода до сих пор колесит по всей России.

Но вернемся на Большой Кисельный. Вступительные экзамены

на 4 факультет. Тут надо немного вспомнить существовавшую в

те времена (середина 70-х годов) систему вступительных

экзаменов в ВУЗы, поскольку стремление поступить в институт и

избежать армии было тогда (да и сейчас тоже) практически

поголовным. Почти во все московские ВУЗы вступительные

экзамены начинались одновременно с 1 августа, поэтому

желающие поступить должны были заранее выбрать себе

институт и сделать на него всю ставку. Но в этом правиле были

три явных исключения: МГУ, Физтех и МИФИ. Экзамены в эти

институты считались более сложными, поэтому проводились они

не с первого августа, как во всех остальных институтах, а в

июле. Если не удалось поступить в один из этих трех институтов,

то оставалась еще возможность попытать свои силы в августе.

Причем даже в этой тройке были различия: первый и наиболее

сложный экзамен – письменная математика – проводился,

например, на факультете вычислительной математики и

кибернетики МГУ буквально в первых числах июля, а первый

вступительный экзамен в МИФИ – чуть попозже, 5-6 июля.

Поэтому у абитуриента были реальные возможности

попробовать свои силы в нескольких местах: сначала – в МГУ,

От самих вступительных экзаменов на 4 факультет у меня

сейчас осталось не очень много воспоминаний. Больше,

пожалуй, о периоде подготовки к ним, о попытках объять

необъятное и прорешать все задачи из всех учебников для

поступающих в ВУЗы. Поэтому к самим экзаменам наступило

состояние, близкое к безразличию, - скорее бы закончился этот

кошмар. Да, пожалуй, еще припоминались страшилки про

вступительные экзамены в МГУ, где время, отведенное для

первого письменного экзамена по математике, измеряли чуть ли

не с секундомером в руках, а при раздаче листов с вариантами

экзаменационных задач от всех абитуриентов требовали

держать руки за спиной. Но ничего подобного на первом

письменном экзамене в ВКШ не было, обстановка была очень

спокойная и даже где-то по домашнему уютная. Система

простая: пять задач, сколько решил, столько и получаешь.

Задачи попались не очень сложные, пришлось повозиться

только с последней, пятой, из стереометрии. Ответ получился

жутко уродливым и больше чем наполовину я был уверен, что

где-то ошибся при рассуждениях или расчетах. Да и потом все

время перед экзаменом меня преследовало раздвоение

личности: основная, авантюрная часть, все время подзуживала:

«Ну что, слабо?», а оставшаяся где-то в глубине, рассудочная,

все время твердила: «Зачем тебе сдались эти военные порядки

и сапоги? Иди в МИФИ, как все нормальные люди!». И вот когда

я узнал, что на первом экзамене по математике успешно решил

все пять задач и теперь перспектива нацепить на себя через

месяц военную форму стала не какой-то эфемерной, а самой

что ни на есть реальной, авантюрная часть, радуясь

достигнутому успеху, опять вылезла вперед все с тем же

вопросом и опять задавила во мне все хилые голоса разума. Но

сейчас, спустя 30 лет после этой вступительной эпопеи, я опять

по-прежнему согласен со своей авантюрной частью.

Еще одно воспоминание о вступительных экзаменах – это

мандатная комиссия. Экзамены закончились, июль, жара,

хочется отдохнуть последние денечки перед отправкой в

военные лагеря, а тут надо терять целый день на какую-то

мандатную комиссию, о которой я тогда не имел ни малейшего

представления. А между тем это был важнейший ритуал для

начальников, на который собиралась целая куча генералов во

На выходе я побыстрее скинул пиджак и вернул его ожидавшему

своей очереди Лехе М.

-Ну как?

-Все нормально!

-В правый карман пиджака положи 15 копеек.

Впоследствии из нашего курса Леха стал, пожалуй, одним из

самых крутых бизнесменов.

*****

Итак, солдатские сапоги стали для меня, человека сугубо

гражданского и не имевшего ни малейшей тяги к военной

службе, самой что ни на есть настоящей реальностью. Но сразу

честно признаюсь, что учеба на 4 факультете ВКШ КГБ все-таки

сильно отличалась от обычной и овеянной разными

страшилками службы в Советской Армии. Да и от обычного

военного учебного заведения, даже от других факультетов ВКШ

КГБ, Технический факультет отличался в первую очередь своим

составом, своей спецификой, своими традициями. Но первые

лагеря недалеко от Балашихи, под Москвой, на весь август

месяц, почти сразу же после вступительных экзаменов, были

пока еще довольно непривычными. Там уже все было по полной

программе: казарма, строевая подготовка, солдатская столовая и

распугивание грибников в окрестном лесу своими

воинственными игрищами.

Первые военные впечатления. Толпа молодых и неуклюжих

парней в новой и еще пахнущей вещевым складом повседневной

военной форме высаживается из автобуса на пятачке перед

главным корпусом балашихинских лагерей. Откуда-то появляется

командир с какими-то другими погонами (старшина) и начинает

командовать. Создается некоторое подобие толпы-строя,

которая начинает свое шествие к бараку-казарме по

асфальтовой дорожке. На пути – огромная лужа, которую все

начинают обходить, но тут раздается командирский рык:

-Идти прямо! Что, лужи испугались?

один – для 1, 3 и 5 курсов, другой – для 2 и 4. Начальник курса –

лицо, ответственное за своих подопечных: если кто-то попался,

то виноват в этом в первую очередь начальник курса –

недовоспитал своего попавшегося подопечного. А вообще-то по

большому счету делать на работе начальнику курса (и еще его

заместителю) было нечего. Слушатели первую половину дня –

все на занятиях, их в это время не повоспитываешь. А вторая

половина – чаще всего или разбегаются по домам (казармы-то

нет!) или сидят занимаются в спецбоксах, в которые

посторонним вход воспрещен. Так что видел и воспитывал своих

ненаглядных чад начальник курса как-то урывками, на утреннем

построении, да в перерывах между лекциями. А все остальное

свое рабочее время он и его заместитель, наверное, копили

силы для такого точечного воспитания, чтобы потом одним-двумя

меткими ударами враз победить присущие любому молодому

организму антивоенные пороки. Как это удавалось нашему

начальнику курса – об этом особая глава в этой книге.

Первые два года на 4 факультете было некоторое подобие

военной подготовки, впрочем, ненамного отличающееся от

обычного гражданского вуза. Поначалу немного непривычно для

человека, не испытывающего особой любви к военной форме,

но потом выясняется, что таких как ты здесь подавляющее

большинство и дальнейшая жизнь кажется даже интереснее, чем

в обычном вузе.

Вот такое общее представление о 4 факультете и его

обитателях. Пора к делу, к конкретике, детальному

повествованию, написанному местным аборигеном на чужбине

спустя почти 25 лет после его окончания. Веселая, светлая пора

в моей жизни, масса впечатлений и друзей остались после нее!

Отец-командир поясняет:

-Прически, не соответствующие действительности,

немедленно устранить! Сейчас мы с вами пройдемся друг по

другу, точнее я по вам.

и начинает собственный таможенный досмотр. Курс замер в

ожидании… конечно же, новых афоризмов!

-Стоящий рядом товарищ подчеркивает вашу

неподстриженность.

-Что у вас там под шеей растет?

-У вас люфт на животе, в смысле ремня конечно, а живот

надо уменьшать.

-Немедленно замените шапку-блин на шапку-шапку.

-Надо становиться в строй с чистыми сапогами, а то вы

наматываете на ус, а наворачиваете только грязь.

-У вас спереди гармонь. Ой, у вас и сзади гармонь. В

общем, баян!

-Что у вас с ногами? Поставьте их строевым способом!

-Я вам запрещаю в строю комедианничать, как

допризывнику.

-Обрубите себе прическу!

-В строю должно быть однообразие, именно этим он

отличается от бесстроия.

Строевая подготовка – это Чудино время. Чаще всего она

проходила на небольшой площадке (язык не поворачивается

выговорить слово «плацу») во внутреннем дворике нашей

купеческой усадьбы. Часок разминки на свежем воздухе,

разучивание «отходов и подходов», всегда сопровождаемое

кучей анекдотов, приколов и Чудиных изречений.

-Выровняйте строй! А то привыкли на радиоэлектронике

рисовать кривые.

-Ширше шаг! Что вы там шир-шир?

-Серов! Займитесь Гавриным. Постройте его и ведите

строем.

-Добрынин! Не кульминируйте вокруг себя центр.

-Моторный! Вы почему обходите строй молчанием?

происхождение человека от обезьяны… Происшествия не

происходят, а случаются. Происходят чудеса!

-Перед кем он ходатайствует? Перед Вселенной

ходатайствует.

-У вас что там, Святой Угол?

-Помогаете ему стать космоносцем?

-Ой, какие важные портфели! Прямо летающие тарелки.

-Все ходят нормально, а Вы идете через Луну, иначе Ваша

пряжка не могла бы окислиться.

-Почему он начальника факультета не предупредил, что на

Луну полетит к врачу?

-У Вас под ремнем лунный ландшафт проявился.

Чудино абстрактное мышление не знало границ. Его

нетривиальный разум постоянно рисовал в его воображении

некие фантастические картины, которые затем

материализовывались в такие же нетривиальные высказывания

и доставляли его подчиненным ничем неописуемую радость. О,

сколько нам открытий чудных…!

-Он архиводы в рот набрал

-Вы должны запрограммировать в своем динамическом

стереотипе, когда на себя посмотреть.

-Художественную литературу можно читать во сне, а не

здесь.

-Создайте себе счетно-решающее устройство, чтобы знать,

когда на какой трамвай и метро ногой наступить.

-Летом, даже если забраться на Эльбрус, нельзя сдать

нормы ГТО по лыжам.

-Перчатки должны быть текстильные или шерстяные, а не

кожаные из крокодила.

-Имейте в виду, что если холодная вода клонит куда-нибудь

– не пейте ее.

-Многие товарищи идут на занятия с дебетом времени

минусовым.

-Он повернулся и посмотрел на генерала, как будто это что

то эмеферное.

-У вас за строем то ли портфели, то ли базар. Надо либо

убрать портфели в карман, либо самим залезть в портфели.

математический подход: все запомнить, внести в базу данных,

пронумеровать и сохранить. И когда-нибудь дать прочесть это

своим детям и внукам: детки, учите лучше математику!

Контрасты – вот наилучший метод воспитания. Чудотворчества

прививали нам любовь к математике гораздо быстрее любых

других способов. После строевой подготовки наши

преподаватели казались нам еще умнее, а все пропущенные

лекции по алгебре и мат. анализу переписывались еще быстрее

и старательнее. Все помнили об угрозе: в первую очередь нужны

хорошие офицеры, а потом уже хорошие специалисты.

После утренней разминки – лекции. Здесь не до шуток, нужно

максимальное внимание чтобы, записывая лекцию, еще и

попытаться вникнуть в смысл доказанных теорем и облегчить

себе дальнейшую подготовку к экзамену. Лекции по алгебре,

мат.анализу, теории вероятностей – это особая глава в этой

книге, пока же отметим, что эти лекции требовали максимальной

сосредоточенности, внимания, напряжения, а, следовательно, и

эмоциональной разрядки в перерыве. Перекуры – не очень

хорошая разрядка, к тому же многие (включая автора этих строк)

были абсолютно некурящими. И очень естественно такая

разрядка была найдена – домино! Народный козел, не

требующий особых умственных усилий, но очень эмоциональный

и с элементами математики: умением считать до шести. И вот

аудитория, где только что доказывали сходимости к различным

предельным распределениям, оглашалась ответной реакцией:

-Конца взял!

-Руби шестерочный!

-С конца слез!

-Мочи!

-Рыба!

Естественно, с комментариями, присущими любому чисто

мужскому коллективу.

В представлении Чуды это была ересь. Как могут эти

головастики опускаться до уровня слесарей? А он, хранитель их

математической невинности, должен это терпеть? Нет, нет и еще

раз нет! Козловый дух должен быть изгнан, побежден любыми

способами!

-Козловый дух уберите! Замените его на шахматы. Это

математическую мысль развивает.

- А домино в комбинаторике помогает

-В комбинаторике? Под пол-литру оно помогает!

Недолго велись мирные переговоры. Очень скоро козловому

духу была объявлена война до последней доминошной кости.

-Ну-ка давайте сюда козла.

-Какого козла?

-Беленького, который жил-был у бабушки

Тихонько подойти к аудитории, застукать козловый дух и

отобрать фишки с обещанием возвратить их после окончания

факультета – вот такую наступательную тактику избрал наш

padre, бесстрашно начав карательные операции в партизанской

войне почти со всем курсом. А выиграть партизанскую войну, да

еще в одиночку, заведомо невозможно. Новый комплект домино,

продававшийся в спортивном магазине на соседней улице

Кирова, стоил 99 копеек. Четверо играющих, у которых

конфисковывалась фишка, скидывались по 25 копеек и тут же

отсылали гонца за новым комплектом, выполняя таким образом

магазину план по продаже домино лет на 5 вперед. А платяной

шкаф в Чудином кабинете превращался в огромное

фишкохранилище с перспективой вытеснения оттуда всего

остального.

В конце концов было объявлено перемирие. На одном из

Ленинских субботников Чудо попросил нескольких человек

«прибраться у него в кабинете, в шкафу», заведомо осознавая, к

чему это приведет. Арестованная фишка мигом разбежалась по

всему курсу и весело застучала, празднуя свое счастливое

избавление из ненавистного шкафа. Жалко, что на этом

закончились и афоризмы про козловый дух.

Да, нелегкая задача досталась Чуде: сделать из нас хороших

военных. По сложности примерно такая же, как сделать из него

хорошего математика. Довольно скоро выяснилось, что

традиционные методы кнута и пряника или разделяй и властвуй

в применении к 4 факультету не шибко эффективны. Какой у

-Вы должны идти работать в театр мимикрии и там

показывать носы, языки и прочие органы.

-И пыхнет своей цигаркой в лицо, считая что он Зевс … от

слова зевать.

-У вас такой беспорядок в комнате, все равно что Тотоша и

Кокоша мочалки жевали.

-Делайте маленькое, но дело. Не превращайте большое

дело – политинформацию – в ересь.

-Командиры должны шевелиться и скрипеть, но не в плохом

смысле, а в смысле первой скрипки.

-Касательство, встречи с бутылками и хождения вокруг них

обходите.

-Зайдешь в вашу аудиторию и после надо чистить нос

специальной чистилкой от грязи и бедлама.

-И эта реляция навечно осталась в скрижалях журнала.

Насчет реляции – это верно. На всех наших встречах после

окончания факультета книжечка с Чудиными афоризмами

неизменно пользовалась большим успехом. Но в целом это был

довольно безобидный человек, дальше уморительных цитат его

деятельность по нашему воспитанию, как правило, не шла.

Правда, высказываемое им иногда выражение «Не шутите с

военной службой!» сразу же воспринималось большинством из

нас как предостережение: смотрите, к чему может привести

излишнее усердие на военной службе. Но и это

предостережение было, пожалуй, излишним: особо

усердствоваших и увлекавшихся военной службой среди

математиков 4 факультета не было. И это тоже легко объяснимо:

среди математиков почти все поступили на факультет сразу же

после школы, избежав службы в армии. Это была сознательная

политика, которой придерживались кадровики, набиравшие

абитуриентов: человек, прошедший армию, редко сохранял

способности к математике. Но помимо математиков за год до

нашего поступления на факультете открыли отделение радистов

(военных радиоинженеров), вот там уже математика в таком

объеме не требовалась, поэтому среди радистов соотношение

служивших/не служивших в армии было примерно равным. Но

численно это была лишь одна учебная группа на курсе, а

математиков – три. Чудо всегда любил ставить нам радистов в

Глава 3. Альбиносы

Вот, наконец, настало время рассказать и о том, чему и как

учили на 4 факультете, о его преподавателях, выгодно

отличавшихся от разных начальников, о том, как готовили в те

времена криптографов. На факультете существовало два, я бы

мягко сказал, непохожих друг на друга класса: начальники и

преподаватели. Представление о начальниках читатель уже

получил в предыдущей главе. Конечно же, Чудо – явление

уникальное, достопримечательность факультета, с ним мы

сталкивались каждый день, но и остальные начальники, по

рассказам и анекдотам из жизни различных поколений

факультетских аборигенов, могли достойно побороться с ним за

звание самого чудесного начальника. Но в этой главе речь

пойдет о противоположном классе – преподавателях, из которых

наиболее значимыми были преподаватели с кафедры

математики. На факультете было несколько профильных

кафедр: математики, криптографии, аналитики, вычислительной

техники, все были тесно связаны с математикой, но кафедра

математики – особая, ее преподаватели закладывали основы

нашего образования.

Рассказать обо всех преподавателях с кафедры математики того

времени сейчас просто невозможно, прошло уже почти 30 лет,

многое из памяти стерлось, но общее мое впечатление о них

осталось неизменным: это был блестящий коллектив настоящих

профессионалов, людей, достойных всяческого уважения. Я

постараюсь привести здесь лишь некоторые штрихи из их

математических и не только математических портретов,

позволяющие современному читателю оценить обстановку на 4

факультете в середине 70-х годов теперь уже прошлого века.

Первая лекция – математический анализ. Лекции по мат.анализу

читает Георгий Павлович Толстов, седой пожилой полковник,

всеобщий любимец. Они у него доведены до совершенства, до

такого состояния, когда, кажется, что-то не понять просто

невозможно. Начиная с простейших понятий точки и ее

окрестности, он методично, маленькими шажками переходит ко

при построении и анализе различных шифров. Что такое

классический шифр? Это некоторое математическое

преобразование, выполненное над открытым текстом, в

результате которого он превращается в шифртекст.

Преобразование зависит от ключа и часто является некоторой

цепочкой более простых преобразований, зависящих от части

ключа или даже только от отдельных его знаков. Посмотрите,

например, на американский стандарт DES (Data Encryption

Standart) – последовательно, за 16 шагов осуществляется

преобразование блока информации. Но почему выбраны именно

такие преобразования на каждом шагу? А что будет, если число

шагов увеличивать до бесконечности? DES – это уже конечный

криптографический продукт, всех мельчайших шажков,

осуществленных при его создании, мы не знаем. Остается

только слепо верить его создателям, а это не очень хороший

подход.

По методу Г.П., создание шифра надо начинать с самых

простейших преобразований, тщательно их изучить, просчитать,

все несколько раз проверить и затем сделать следующий

маленький шажок по пути их усложнения. А тщательное

изучение предполагает получение ответов не только на лобовые

вопросы типа: стойкий или нестойкий, но и любое другое

дотошное копание до истины: что будет, если увеличивать длину

ключа до бесконечности? какова мощность каждого слоя? какие

операции лучше использовать? не будет ли повторений? И

много, много других подобных вопросов. Для обобщения ответов

на них в математике применяются такие алгебраические

понятия, как группы, кольца и поля.

И вот наша подготовка к получению криптографического

образования началась с алгебры, сначала с классической

линейной, а затем постепенно, маленькими шажками, ко все

более и более сложным теоремам, кончая красивейшей теорией

конечных полей, разработанной еще в XIX веке молодым

французом Эваристом Галуа. В криптографии теория Галуа

легла в основу системы с открытым распределением ключей,

предложенной американцами У. Диффи и М.Хеллманом в 1977

году. Но и до этого, в 1974 году на 4 факультете ВКШ КГБ

прекрасно понимали всю важность и значимость для

криптографии теории Галуа и уделяли ей первостепенное

из общей стаи, это изначальное условие для творчества, для

творческого успеха.

И эти зерна падали в почву, обильно удобренную Чудиными

афоризмами, как бы добавляя: а если будете серыми,

незаметными, тривиальными солдафонами, то будете такими же,

как ваш начальник курса.

И вот, несколько лет спустя, казалось, что сама жизнь полностью

подтвердила эти мысли: основанная на теории Галуа система с

открытым распределением ключей Диффи-Хеллмана произвела

переворот в криптографии, доказав, что несколько красивых и

нетривиальных идей намного полезнее, чем сотни безропотных,

бессловесных, безликих чиновников. Система рассылки ключей

упрощается до предела, не нужны больше курьеры с

опечатанными сургучной печатью пакетами, криптография

становится дешевой, удобной, общедоступной. Система Диффи

Хеллмана оказалась незаменимой в коммерческой, свободной от

чиновников криптографии. Но не в России! В России

прапорщики, привозящие диппочтой в группу советских войск в

Германии секретные ключи к шифрсистемам, везли обратно в

контейнерах для диппочты дефицитные в то время покрышки к

«Жигулям». Спрос, востребованность обществом – вот что

необходимо приложить к красивой идее. А если в обществе всем

заправляют Чудесные (а иногда к тому же – просто очень

циничные) люди, то рассчитывать на такой спрос не приходится.

Если вы такие умные, то почему строем не ходите?

Не высовывайся, будь как все, сиди тихо – вот атмосфера тех

лет в СССР. В большинстве НИИ люди часами не вылезали из

курилок, травили анекдот за анекдотом, обсуждали все, что

угодно: хоккей, очередной фильм по телевизору, институтские

сплетни, где что достать (свободно купить что-то приличное в те

годы было невозможно), вязали носки и свитера, бегали по

магазинам. Работы, как таковой, почти нигде не было, везде

правили серость и скука, порождающие равнодушие и пьянство.

Гарантированы какие-то самые минимальные жизненные

условия, чтобы не помереть с голоду (на современном языке -

около 120 – 150 долларов в месяц), и полная уравниловка везде

и во всем. Это и есть тот развитой социализм, который рухнул за

три дня. Но на смену ему пришел социализм загнивающий с

истошным воплем «Обогащайся, кто как может!», и люди стали

(это слово всегда писали с большой буквы!) отдела 8-го

управления КГБ. За его спиной были многие реальные, или как

их еще называли, боевые шифры, он отвечал за их анализ,

стойкость, отсутствие в них каких-то критических ошибок,

просчетов, недостатков, которые позволили бы американскому

АНБ их взломать. Как можно дать гарантию такой надежности?

Очевидно, что для этого надо иметь коллектив из очень

высококвалифицированных и независимых экспертов, которые

смогли бы изучить и обосновать все возможные попытки

потенциального взлома, вероятность его успешного проведения,

а также предложить реальные способы защиты от него. А

руководитель должен обладать такой квалификацией, которая

позволит ему стать экспертом работ этих экспертов, вынести

окончательное решение о стойкости шифра и взять на себя

ответственность за безопасность обрабатываемой с его

помощью информации.

Это был человек широчайшего кругозора, практик, стоявший по

своему научному уровню на голову выше всех остальных. Его

абсолютно все уважали, а экзамен по ТВИСТУ был той чертой,

которая отделяла еще не до конца созревшего слушателя от уже

почти готового специалиста-криптографа. Лекции напоминали

отлаженный заводской конвейер, все теоремы не так красивы,

как в алгебре, но чрезвычайно важны в криптографии, нельзя

пропустить ни одной фразы, ни одного слова, чтобы не сбиться с

ритма этого конвейера.

После окончания 4 факультета я попал на работу к Вадиму

Евдокимовичу в Теоретический отдел, смог понаблюдать его не

только как ученого, но и как администратора, как руководителя

коллектива. Его высочайшая квалификация и авторитет были в

отделе бесспорными, он досконально разбирался во всех

выполненных криптографических анализах, статьях,

посвященных различным проблемам анализа и синтеза шифров,

был полностью в курсе всех проводившихся в отделе работ,

дискуссий и споров. Да, все это так, его превосходство и

авторитет как ученого не вызывали ни у кого из сотрудников ни

малейшего сомнения.

Но у меня была возможность сравнить атмосферу и порядки,

царившие в Теоретическом отделе, с Курчатником, в котором

работал мой отец. По воспоминаниям многих людей, директор

избытке получал за годы своей службы в КГБ, от общей

обстановки в стране, которой ты служишь. Со сталинских времен

вся наша промышленность работала практически только на

оборону, вся страна являлась большим лагерем, а за опоздание

на работу отдавали под суд. Но постепенно стало ясно, что

танками и ракетами людей не накормишь, что те страны, где

выпускают качественные и конкурентоспособные товары для

людей, бытовую электронику, легковые автомобили, одежду,

продукты и прочие товары ширпотреба быстро развиваются и

богатеют, а сталинский стиль в конечном итоге приводит к застою

и упадку экономики.

Сталинский стиль в криптографии – это когда вся криптография

должна принадлежать государству и работать только на

государственные и военные цели, когда все криптографы – это

винтики в большой государственной криптографической машине,

руководимой криптографическим вождем наверху и массой

чиновников-подхалимов снизу. Свободная конкуренция, рынок

криптографических идей и предложений – исключены. А

свободная, ориентированная на потребности людей, а не

вождей, экономика требует и свободной криптографии, простой,

понятной, доступной, надежной, не связанной с прихотями

чиновников. К таким требованиям советская криптография в

конце 80 годов была явно не готова и при безусловно высоком

уровне ее развития в СССР все мировые рынки сбыта оказались

захваченными американцами практически безо всякой

конкуренции со стороны уже «свободной» России. Машина и

винтики вчистую проиграли борьбу за мировое влияние, за

немалые криптографические деньги.

О Вадиме Евдокимовиче Степанове еще пойдет речь в этой

книге. Сейчас же, рассказывая о нем, как о преподавателе

теории вероятности, я могу сказать только одно: нашему курсу

посчастливилось учиться у такого человека. Это был

Профессионал с большой буквы. На мой взгляд, это – первично.

Но вернемся на факультет. Преподаватели математики, да и

сама обстановка на 4 факультете казались более

раскрепощенными, демократичными, чем та, в которую я попал

позже в Теоретическом отделе Степанова. С одной стороны,

университетская среда, порядки и обычаи просто по

определению должны сочетаться со свободой, свободой жизни и

работы при шифровании, например, высокоскоростного канала,

передающего телевизионное изображение, играет

первостепенную роль.

И вот в далеком 1975 году кафедра математики 4 факультета

ВКШ КГБ начинает серию научно-исследовательских работ,

призванных заложить основы шифров на новой элементной

базе, в которых основным элементом будет не бит, а сразу

двоичный вектор, байт. Кафедра математики, ее преподаватели

пользуются огромным уважением у студентов-слушателей, к этой

НИР привлекаются лучшие из них, готовятся и защищаются

многие дипломы и диссертации. Неторопливо, шаг за шагом,

нанизываются цепочки теорем, призванных обосновать выбор

криптосхемы, гарантировать криптографические свойства,

доказываются предельные теоремы и групповые свойства.

Вообще-то, середину 70-х годов я бы обозначил как водораздел

в криптографии. В Америке появляется криптография с

открытым распределением ключей, все существовавшие до нее

криптографические системы блекнут перед теми

преимуществами, которые таят в себе открытые ключи. Простота

обмена ключевой информацией при системе с открытым

распределением ключей дает возможность использовать

надежную криптографическую защиту не только для военных

или правительственных линий связи, но и в повседневной жизни

практически любому человеку. Через 20 – 25 лет, в 90-х годах,

так и будет, появится общедоступная гражданская криптография.

Такие события, как открытие систем с открытым распределением

ключей, случаются в истории крайне редко, честь

первооткрывателей здесь принадлежит американцам. Однако

система с открытым распределением ключей (или, как ее

называют иначе, асимметричная система шифрования) не

позволяет шифровать данные с высокой скоростью. Для

гражданской криптографии появляется потребность в

общедоступной высокоскоростной системе традиционного,

симметричного шифрования, а асимметричная система

используется только для шифрования ключей к симметричному

шифру.

В 1979 году американцы впервые открыто публикуют алгоритм

симметричного шифрования DES, предназначенный не для

военных целей, а для коммерческих шифров, к которым в мире

элементной базе. «А каких-то важных секретов американцам не

выдадим?

Ну и что из того, что новая разработка, на всякий случай лучше

подстраховаться…»

3) Советский вариант ответа, известный уже много лет:

скопировать американское изобретение и малость его

перекрасить.

Советским стандартом десять лет спустя, в 1989 году стал

слегка перекрашенный DES, со всей чиновничьей тупостью

названный «алгоритм ГОСТ 28147-89», а еще десять лет спустя

чиновники ФАПСИ стали плакать: «Ну почему же мы упустили

мировые криптографические рынки»? Наверное, зелененьких

захотелось…

И все же эту главу нельзя заканчивать на такой минорной

ноте. Шифры на новой элементной базе, математическая основа

которых была заложена на 4 факультете во второй половине 70

х годов в рамках проводившейся тогда НИР по теме «Проба»,

хотя и не стали общенациональным стандартом, но внесли

очень весомый вклад в развитие гражданской криптографии в

России. Благодаря простоте и скорости реализации, с помощью

шифров на новой элементной базе в начале 90-х годов была

построена система защиты телеграфных и почтовых авизо для

Центрального Банка России. И если бы не эта основа, этот

математический и криптографический базис, то зеленое знамя

ислама, сшитое на деньги, выкаченные из России с помощью

фальшивых авизо, могло бы дойти в 90-х годах до Ставрополя,

Астрахани или Волгограда. Впрочем, об этом речь еще впереди.

брюки с ботинками, не разрешается. И тут сразу же –

противоречие с правилами Московского военного гарнизона,

согласно которым появление военнослужащего (рядового или

сержанта) в общественных местах в Москве допускается только

в парадно-выходной форме, а в повседневной форме он должен

сидеть в казарме. Но казармы на 4 факультете нет, и Чудо

наивно рекомендует нам попытаться объяснить это армейскому

патрулю, если у того возникнут подобные вопросы. Но никто из

нас не испытывает по этому поводу никаких иллюзий, поэтому

большинство старается всячески избегать встречи с патрулем.

Мне, например, за все 5 лет обучения на 4 факультете

посчастливилось ни разу не попасться в военной форме на глаза

патрулю.

И еще одна гнусная особенность военной формы – момент

перехода с зимней на летнюю форму одежды. Дело в том, что

рядовому и сержантскому составу в зимней форме полагается

носить шинель и шапку-ушанку, а в летней – можно без шинели и

в фуражке. Приказ о переходе заранее издает начальник

Московского гарнизона, обычно это – середина апреля, а какая

при этом будет реальная погода – его не интересует. В 1975 году,

в мой первый «шинельно-сапожный» год, весна была очень

теплой и уже в конце марта температура доходила до 20

градусов тепла. Все нормальные люди ходили уже в одних

рубашках, а слушатели 4 факультета при этом в шинелях и

шапках-ушанках вспоминали про свою обязанность «стойко

переносить все тяготы и лишения военной службы» и,

естественно, начальника Московского гарнизона самыми

теплыми и пропотевшими словами.

Но выдавались дни, когда мы обязаны были появляться на

факультете в «гражданке». Это дни так называемых оперативных

нарядов, связанных, как правило, с приездом или отъездом

каких-то правительственных делегаций, встречать или провожать

которые на улицы Москвы выводили толпы народа. А будущие

чекисты, в том числе и биномы, должны были в гражданской

форме незаметно находиться в самой гуще толпы и

предотвращать возможные инциденты.

-Гражданская форма одежды – это пиджак с галстуком, а не

одежда для пикника и джинсов с кисточкой

Еще одно воспоминание о внематематических сторонах жизни 4

факультета – это наряды на Красную Площадь во время

праздников 1 мая и 7 ноября. Здесь, в отличии от оперативных

нарядов, все наоборот – нужна парадно-выходная военная

форма и быть на виду у всех. Цепочками из слушателей 4

факультета перекрывали все улицы, выходившие на Красную

Площадь, и обеспечивали строгий пропускной режим.

Самое гнусное в этом мероприятии было его начало – около

полшестого утра, когда на Красную Площадь еще не хлынули

разные зеваки и просто праздношатающаяся публика. Но

дальше, после того, как бодрящий воздух прогонял остатки

недополученного сна, становилось даже интересно наблюдать

некоторые подробности праздничных мероприятий в натуре, без

глянцевого блеска телевизионных репортажей. Например, то, как

уже прошедшие парадным строем солдаты начинают

демонстративно чистить выданными им белыми перчатками свои

сапоги, как «физкультурники и спортсмены» по внешнему виду

(стриженным затылкам) мало чем отличаются от

предшествовавших им солдат, как переносят часто бывавшую во

время этих праздников непогоду участвующие в демонстрации

трудящиеся и тому подобный социалистический реализм.

Ну и, наконец, последнее, но наиболее будничное употребление

слова «наряд» при описании бытия на 4 факультете – это

суточные наряды по объекту – Большому Кисельному. Факультет

не был монопольным хозяином этой купеческой усадьбы, кроме

нас там были еще некоторые ответвления Высшей Школы КГБ,

включая курсы переподготовки офицерского состава,

переводчиков и какие-то хозяйственные службы. И вот примерно

раз в месяц каждому из нас (за исключением «блатных», типа

старшины курса) выпадал суточный наряд по объекту. Два

офицера (часто не с нашего факультета) и три патрульных из

числа слушателей 4 факультета на сутки, с 16.00 до 16.00

следующего дня, становились единой командой, отвечающей за

все и вся на объекте. Патрульных было три, но они сменяли друг

друга через каждые 2 часа, а остальное время отдыхающая и

бодрствующая смена отсыпались в отдельной каморке

караульного помещения, иногда расписывая при этом пульку «с

болванчиком». Дежурный патрульный днем должен был

разгуливать по внутреннему купеческому дворику и всем своим

простительно, наверное, слишком хорошо изучал Устав

караульной службы и все время внимательно прислушивался, не

гавкнет ли где караульная собака. Но Д., когда он принес ему

найденный пистолет, сразу почувствовал себя героем: его наряд

предотвратил нападение на охраняемый объект и завладел

вражеским оружием! Мысленно прикидывая, какую награду он за

это получит, Д. сразу же начал докладывать об этом по телефону

дежурному по Высшей Школе КГБ:

-Товарищ дежурный, на объекте Большой Кисельный

обнаружен оставленный без присмотра табельный пистолет

Макарова, серийный номер…

И тут что-то в его мозгу щелкнуло. А может не в мозгу, а в какой

то иной части тела, только он наконец-то догадался хлопнуть

себя по тому месту, где должен был болтаться его собственный

пистолет. Страшная догадка поразила Д. и он вмиг раскрыл

тайну несостоявшегося нападения неизвестного на охраняемый

им объект. Хорошо, что дежурный по Высшей Школе КГБ

оказался человеком с чувством юмора и не стал придавать

последовавшему вслед за этим бодрым рапортом жалкому

лепету серьезного значения.

Ну и вспоминая прочие нематематические развлечения на 4

факультете, нельзя не вспомнить наших преподавателей по

физкультуре.

-Кросс 3 километра! Вырабатываем суровость!

Это были люди, удачно вписывающиеся в наше повседневное

бытие тем, что позволяли сменить математическую среду на

различные молодецкие забавы. От изобилия математики может

быстро наступить переутомление, если это изобилие не

прерывать чем-то, что математике абсолютно противоположно. И

вот два раза в неделю такое прерывание наступало в виде

занятий по физкультуре. Тут были самбо, легкая атлетика,

плавание, лыжи, спортивное ориентирование, стрельба и, может

быть, что-то еще. Много позже, уже после увольнения из КГБ, я

очень часто вспоминал такой режим чередования умственного

труда и физической разрядки: это, бесспорно, было очень

Глава 5. Microsoft solution partner

Чрезмерное увлечение математикой чревато последствиями, как

и в компьютере: если загрузить слишком много программ, то

произойдет переполнение памяти и зависание. Мне приходилось

слышать множество фантастических историй о том, как у

излишне переусердствовавших студентов университета

происходило зацикливание, какой-то сдвиг в психике. Так,

например, один молодой человек задался целью выучить

наизусть книгу Шабата «Комплексный анализ». Всем знакомым,

кого встречал в читалке, он предлагал открыть эту книгу на

случайной странице и проверить его. Потом его потянуло

написать тезисы к новой Программе КПСС и лично отнести их в

Кремль. «Где у вас тут принимают тезисы к новой Программе

КПСС?» - спросил он на Красной Площади первого встречного

милиционера-чекиста. Приняли по полной программе.

А как жили математики на 4 факультете, не было ли у них

подобных сдвигов от большой нагрузки? На нашем курсе - не

было, и в первую очередь благодаря тому коллективу, который

сложился, притерся, спаялся и даже малость проспиртовался

уже где-то через полгода после поступления на факультет.

Позже здесь, в Корее, пригласили меня однажды на семинар,

который назывался «Microsoft solution partner». Надо заметить,

что такие семинары весьма сильно отличаются от наших скучных

симпозиумов и конференций. В холле – игровые автоматы, не

хочешь слушать – иди замочи пару монстров или полюбуйся на

пышногрудую каратистку, которая своими деревянными

движениями напомнила мне наше Чудо. Обязательно накормят,

напоят до отвала и преподнесут какой-то подарок с эмблемой

Microsoft. На сей раз это был спортивный рюкзачок, забитый

разными брошюрами, рекламой, фломастерами, CD – дисками.

И вот, разбирая эти сокровища, я вдруг обнаружил среди них …

колоду игральных карт, еще одну нашу традиционную фишку!

Настоящие, новые карты с надписью на рубашке «Microsoft office

2003». Вот ведь с юмором ребята, 10 очков им в пулю! Сразу

стало ясно, чем они занимаются в офисах Microsoft.

Примерно тем же, чем и на 4 факультете. Преферанс мы

любили за его «математичность», за точный подсчет вариантов,

духовное? Где, например, театр?

На Таганке. И на 4 факультете сразу же оценили его. Это был

один из немногих очагов раскрепощенности и свободы,

отдушина в тухлой атмосфере брежневских лет. Даже Чудо не

могло не отметить: «По Таганке и еще кое по чем заскучали».

Чтобы современный молодой читатель смог по достоинству

оценить Таганку тех лет, надо сначала окунуться во времена

застоя, попытаться понять мысли и чувства тех, кто жил тогда в

СССР.

Это что за Бармалей

Нагло лезет в мавзолей

Брови черные, густые,

Речи длинные, пустые

Он и маршал, и герой,

Отгадай, кто он такой?

Кто даст правильный ответ,

Тот получит десять лет

Всем и вся безраздельно правит КПСС. Во главе партии –

древние старцы, которым нужен уже только «покой, кефир и

теплый сортир». Почти вся экономика, по традиции, работает

только на выпуск танков и ракет, но в Сибири открыли много

нефти и поток нефтедолларов позволяет еще поддерживать

минимальный жизненный уровень народа. Но только в Москве!

Километров 100 от Москвы – жуть с пистолетом! Практически

ничего, кроме водки и хлеба, в сельских магазинах нет.

«Длинная, зеленая и пахнет колбасой» - электричка из Москвы.

И во всех газетах, по радио и телевидению, по советской

традиции одно и то же: коммунистическое пустозвонство,

показуха, лозунги типа «сегодня работать лучше, чем вчера,

завтра - лучше чем сегодня», откровенная ложь. Большинство

людей уже не верит ни в какие идеалы, озабочены только тем,

где, как и что достать, обменять, записаться в очередь, получить

льготы, ухватить.

Планы партии – планы народа!

вещала аршинными буквами с крыш домов партийная

военных? Только плохому, например:

-Всякое дело можно делать тремя способами: правильно,

неправильно и так, как это делают в армии.

Сегодня носит «Адидас», а завтра Родину продаст. Сегодня

слушатель ломится на Таганку, а завтра будет «сидеть к

политинформатору абсолютным корпусом», носить «джинсики,

пупсики, фупсики, показывая, какой он почти ковбой», не сумеет

избежать «подстольного застолья», будет «смотреть на

нехлебный квас», В общем, «все это говорит о

недисциплинированности четвертого курса, о том, что он еще не

дорос до четвертого и пребывает в эмбриональном состоянии до

первого».

Но старшие товарищи быстро поправили Чудо. Если это дело

шибко раскручивать, то виновными окажутся в первую очередь

начальник курса и руководство факультета, не сумевшие привить

будущим чекистам основ марксистско-ленинского мировоззрения

и стойкости к проявлениям идеологических диверсий явными и

тайными врагами всего прогрессивного человечества. Поэтому

все ограничилось замечанием командира отделения: плохо

погладили форму, перед тем как идти в ней на Таганку.

Но песни Высоцкого пели везде: в Балашихе и в походах, в

общежитии и в аудиториях, на формальных и неформальных

сборищах.

Солдат всегда здоров,

Солдат на все готов,

И пыль как из ковров

Мы выбиваем из дорог…

разносилось на лагерных сборах при шествии строя,

напоминавшего случайное и равновероятное распределение.

Помаши рукой земле

Дяде мудрому в Кремле

Ведь ты летишь на фирменном сопле…

пугал окрестных гаишников ГАЗик, в котором нас вывозили

неизрасходованные холостые патроны, взрывпакеты, сигнальные

ракеты, в общем, все, чем удавалось разжиться. И вот один раз

у меня в сумке уже лежала крупная добыча – настоящая мина

сюрприз! Это металлическая трубка длиной сантиметров 20, с

детонатором. Если за него дернуть, то через несколько секунд

мина начинает противно шипеть и свистеть, а затем из нее

вылетает несколько сигнальных ракет. Для летнего похода –

классная штука! Вечерком, когда стемнеет, дернуть у костра

детонатор… Это не то, что тривиально кинуть в костер горсть

холостых патронов. В общем, жажда припрятать эту мину у меня

была огромная, но наш военрук, по-видимому, закрывая глаза на

холостые патроны и взрывпакеты, посчитал (несправедливо!) что

мина-сюрприз – это уже слишком и вел скурпулезный учет всех

взорванных мин, благо их было немного, всего около десятка.

Пришлось своими руками расправиться с этим сокровищем и

отдать ему скелет от мины – пустую трубку.

Но это – наши военные начальники. А были еще и

административные.

На втором курсе, опрометчиво посчитав, что в деле воспитания

хороших военных достигнуты определенные успехи, Чудо

отправил с нами в Балашиху своего заместителя, капитана.

Этому товарищу следовало родиться лет на 40 пораньше. В 30-х

годах из него бы получился хороший кум где-нибудь на

Соловках, где кончалась власть советская и начиналась

Соловецкая. Но в 1976 году он явно страдал на работе от

ничегонеделания. Отправленный на 4 факультет как в наказание

за какую-то пьянку, он сидел с Чудой в одном кабинете, и одно

это уже развивало в нем садистские наклонности и желание

отомстить всему свету. И вот такой случай представился: он во

главе курса едет на сборы в Балашиху. Две недели он – царь и

бог, может раздавать этим яйцеголовым направо-налево разные

изощренные наказания, а они будут скулить у его ног и просить о

пощаде. И тогда он сможет насладиться тем, как падет с этих

математиков их ореол учености, как они превратятся в обычных

холопов, его холопов, которых он сможет казнить или миловать

по любой своей прихоти.

Так сказка сказывается, а в реальности свое царствование надо

начинать, конечно же, со строевой подготовки. Алгоритм

следующий: учебная группа (около 25 человек) выстраивается по

философии. А под окном у него – учебная группа, целиком и

полностью, яростно задирая ноги, с лошадиным топотом и

грохотом добровольно, в личное время, занимается строевой

подготовкой. Зрители с интересом наблюдают это невиданное

зрелище.

-Свободу 422 группе!

-Братья, мы с вами!

-Фашизм не пройдет!

-Даешь всеобщую строевую!

Стали собираться зарубежные гости – «истинные» чекисты,

проходящие здесь же, в Балашихе, переподготовку. Бунт

биномов – такое и представить себе невозможно! Время идет к

вечеру, скоро ужин и отбой, как угомонить разошедшуюся

группу? А вдруг начальство узнает? (Узнает, узнает, непременно.

Уж «истинные»-то наверняка уже настучали.) Из окна, как белый

флаг, высовывается капитанская голова: «Давайте поговорим!».

Паровоз – так по полной программе, всучить ему все, что только

можно.

-Хотим строевую вместо ужина!

-Хотим строевую после отбоя!

-Ква-драт! Ква-драт! Ква-драт!

Темнеет. А вот и начальник лагеря показался.

-Что тут у вас происходит?

-Личное время – лишнее время!

-Хотим строевую!

-Готовимся к экзамену по строевой подготовке!

-Хотим готовиться и после отбоя!

Долгожданный миг победы! Наш капитан вынужден объяснять

ему, почему вдруг у целой группы яйцеголовых математиков

вспыхнула такая жгучая любовь к строевой подготовке. Жалкое

мяукание, а ведь еще совсем недавно был таким орлом с

прутиком в руке. Не зарывайся!

Потом, конечно же, были разборки, угрозы отчислить с

Глава 6. Экзамены

Но вот наступает время, когда сжимаешься как пружина. Это –

сессия. Здесь пора доказывать, что чего-то стоишь, что не хуже

других, что учишься в элитном учебном заведении не зря. К

экзаменам был подход весьма рациональный. Есть экзамены

высшей категории – алгебра, мат.анализ, ТВИСТ, на них – не до

шуток, запросто могут заклевать так, что в конце концов выгонят

с факультета или переведут в группу к радистам. Готовились к

ним, как правило, до посинения, пытаясь во всем разобраться,

понять, прорешать все задачи, заучивая по несколько раз

различные определения и исходные понятия, по которым затем

уже можно что-то домыслить самостоятельно. Конспекты лекции

были практически у всех, мало кто был настолько уверен в своих

силах, что осмеливался их игнорировать.

Дни подготовки к этим экзаменам – дни ужасов и кошмаров. По

факультету ходило неисчислимое количество историй, как

предшествующие поколения пролетали на алгебре или ТВИСТе,

как сыпались на них в изобилии двойки, как потом выгоняли

прямиком в Советскую Армию едва ли не четверть людей из

учебной группы. Главное – не скатиться в примитивную

зубрежку. Все вызубрить было абсолютно невозможно, а если

разобраться, осознать, прочувствовать – уже легче, проще,

увереннее. А дальше по аналогии можно что-то домыслить и в

разумных пределах дофантазировать.

Г.П. Толстов всегда говорил: «Последний день перед экзаменом

постарайтесь закончить заниматься пораньше. Посмотрите

телевизор, погуляйте, развейтесь, выспитесь. Тогда на экзамен

вы придете со свежей головой, а это очень важно». Да,

действительно, ни у кого никогда не было уверенности, что

выучил абсолютно все, да все, в том числе и преподаватели,

понимали, что это невозможно. «Ответил на билет – экзамен

только начинается» - еще одна любимая поговорка Сан Саныча,

который больше всего на свете любил задавать на экзамене

нетривиальные задачи. У В.Е. Степанова была своя манера

принимать экзамен – сначала дополнительными вопросами и

задачами определить верхнюю границу знаний и

сложных на 4 факультете, больше всего идет отсев на первой и

второй сессиях, к таким тяжелым экзаменам еще не привыкли,

нет опыта. Если бы сюда еще добавилась казарма, постоянное

скопище народа в одном месте, то это, несомненно, сильно

усложнило бы нашу подготовку. А нам чуть ли не в открытую

говорили: перед основными экзаменами по математике забудьте

обо всем остальном. Естественно, не Чудо, он в сессию явно

скучал.

Были и экзамены средней категории: физика, аналитическая

геометрия, математическая логика, теория функций комплексной

переменной и некоторые другие. На них, как правило, особых

сложностей ни у кого не возникало, так, немного понервничаешь

и все. Это все-таки не основные профильные предметы, все

преподаватели это понимали и на них особо не зверствовали.

В 1976 году в Москве началась очередная шумная кампания по

борьбе за образцовый город, в котором должны были быть

образцовые институты и в них образцовые факультеты. И вот с

какого-то бодуна чиновники придумали параметры образцового

факультета: 15% отличников, 75% учатся только на хорошо и

отлично, а двоечников нет вообще. Преподаватели на 4

факультете относились с юмором к подобным творчествам,

особенно в преддверии сессии, но начальник факультета,

генерал, взял под козырек и сказал «Есть». Партия прикажет –

сделаем! А на чем поэкспериментировать? Попробуй, поборись

за образцовый факультет на алгебре или на ТВИСТе, когда там

принимают экзамены люди независимые и дуракостойкие, зубы

себе только обломаешь и растеряешь все жалкие остатки своего

авторитета. Поэтому в качестве подопытного кролика был

выбран экзамен по физике, средняя весовая категория.

Про физику можно сказать несколько слов отдельно. Физика к

криптографии имеет довольно косвенное отношение, для общего

развития и культуры она у нас была два первых года. Лекции

читал бессменный лектор Анатолий Тимофеевич Иванов,

ласково прозванный в народе Собакиным. Он был человеком

весьма увлеченным своим предметом, его лекции были очень

эмоциональными, но записывать их было практически

невозможно. Два часа он бегал с мелом около доски, торопливо

что-то писал на ней и с жаром пытался объяснить аудитории

профилактике или просто закрыта по техническим причинам.

Язык программирования – машинные коды, набиваемые на

перфоленту. Ошибся при набивке хоть в одном знаке –

перебиваешь всю ленту.

Чтобы повергнуть в окончательный экстаз современных

программистов, приведу одну фразу из ее технической

документации:

«Все пакеты магнитных дисков устанавливаются на устройства,

номера которых соответствуют номерам устройств в адресах

секторов, записанных на пакетах.»

Эта фраза служила у нас в качестве достаточного (но ни в коей

мере не необходимого!) теста на трезвость. Выдал, не

запутался, язык не сломал – значит еще трезвый как стеклышко,

продолжай дальше. Но это удавалось единицам, остальные же

отрубались на этих секторах-устройствах-пакетах после первых

пяти слов хоть трезвые, хоть «посмотревшие на нехлебный

квас».

Чтобы реально подготовить и отладить на «Руте-110» какую

нибудь простенькую программу, типа:

Следующий уже учел этот опыт. На тот же вопрос уверенно

отвечает, что слева. Опять мимо.

И только после нескольких неудачных попыток в какой-то голове,

еще не окончательно задолбанной перфоратором, просыпаются

знания:

-Мужики, так компилятор – это же программа!

«Прав был товарищ Сталин: кибернетика – буржуазная

лженаука!» - такое резюме оставалось в душе у большинства из

нас в результате общения с «Рутой-110», ее hardware и software.

Попытаться запрограммировать на ней какой-то

криптографический алгоритм – все равно что отправиться в

кругосветное путешествие на горбатом «Запорожце», а если еще

попробовать увеличить скорость…. Появления в ближайшем

будущем персональных компьютеров, компьютерных сетей и

INTERNET, никто тогда, в середине 70-х годов, на 4 факультете

не мог себе и представить, а уж прогнозировать то, что будущая

криптография будет тесно переплетена с ЭВМ, с операционными

системами, с компьютерными коммуникациями было абсолютно

нереально. Компьютер представлялся, в самом крайнем случае,

как некий подсобный калькулятор, с помощью которого можно

осуществлять тупые и трудоемкие криптографические задачи

перебора ключей. Если есть возможность, думалось глядя на

«Руту-110», то лучше с компьютером вообще напрямую не

связываться.

Примерно через 10 лет, увидев впервые IBM PC XT, я невольно

сравнил увиденное со своей первой компьютерной женщиной. И

по выработанной за все это время математической привычке к

обобщениям и поискам начальных аксиом, начал сразу же стал

задавать себе кучу разных «А почему?».

-А почему советская большая интегральная схема самая

большая в мире?

-А почему супостатский IBM PC XT практически не ломается

и на нем так легко и приятно что-нибудь запрограммировать?

-А почему у них такой крохотный floppy-disk по сравнению с

нашими колесами-кастрюлями?

-А почему на их компьютере можно играть в компьютерные

За эти экзамены с факультета никого никогда не выгоняли.

Отношение к ним было соответствующее: вместо лекций по

политэкономии (уже на 4 курсе) мы приноровились играть в

баскетбол, а на остальных, по традиции – в преферанс. На 5

курсе, правда, когда началась теория научного коммунизма,

иногда пытались что-то слушать и записывать: все-таки впереди

госэкзамен. Забавные иногда удавалось услышать вещи.

Рассказывая традиционные сказки про антагонистические (при

капитализме) и неантагонистические (при социализме)

противоречия, лектор вдруг сделал прямо у нас на глазах

важнейшее открытие, заметно обогатившее марксистско

ленинскую науку. Оказывается, при современном развитом

социализме основным стало такое неслыханное ранее

противоречие, как противоречие между словом и делом.

Разумеется, оно является неантагонистическим и временным:

вожди поговорят, поговорят, наобещают коммунизм в 1980 году, а

потом благополучно обо всем забудут, вот и нет противоречия.

Но все же на госэкзамене про такое противоречие лучше не

говорить: не хочется после 5 лет такой трудной учебы еще

каких-то приключений на ровном месте. Пускай будут только

традиционные противоречия, открытые еще товарищем

Сталиным: между физическим и умственным трудом, между

городом и деревней, а про коммунизм в 1980 году на

госэкзамене по научному коммунизму в 1979 году лучше не

вспоминать.

Сколько до Велигожа – никто толком не знал. По карте – три или

четыре закорючки Оки, ничего страшного, главное – немного

авантюризма, которого я к тому времени уже поднабрался в

достаточном количестве. Правда, мои новые компаньоны как-то

скептически воспринимали слова «Это здесь, рядом», но главное

– ввязаться в бой, а там посмотрим.

И вот в один чудесный солнечный день, после завтрака, часов в

10 утра, мы выехали на лыжах на Оку. Свежая лыжня, тихая

безветренная погода, легкий морозец, все способствовало

лыжным авантюрам.

-Ну что, до Велигожа?

-Это, наверное, далеко.

-Нет, всего три поворота Оки, я по карте глядел.

Три поворота проехали очень быстро, однако Велигожа все нет и

нет. Но теперь уже заработал принцип черепахи, перед которой,

для того, чтобы она двигалась, вешают морковку.

-Вот за этим поворотом – точно Велигож!

До Велигожа мы все-таки добрались, но уже где-то к середине

дня. Про классные горки к тому времени никто не вспоминал,

жутко хотелось поесть и отдохнуть. Но мы выехали налегке, без

денег и без еды, ведь сначала и не собирались делать никаких

таких марафонских забегов. А заехали тогда от своей турбазы

прилично: где-то километров 30-40.

В те времена были еще несколько иные отношения между

людьми, чем сейчас. На турбазе «Велигож», видя трех голодных

и обессилевших лыжников, сжалились над ними и бесплатно

накормили обедом. Мы как смогли поблагодарили этих добрых

женщин из столовой, собрали все остатки нашей воли в кулак и

двинулись обратно.

Обратный путь проходил уже в сумерках и чисто на автопилоте:

машинально двигаются руки и ноги, но мыслей в голове –

никаких. Только фигура впереди идущего, главное – не отстать и

не останавливаться, а то потом уже не будет сил снова начать

движение.

Но я был доволен: моя авантюра удалась на славу! Будет, что

Итак, вот она, типичная стройка, госпиталь КГБ. Строим

подземный переход от хозблока к столовой. Наша задача –

бетонные работы. Самосвал сваливает бетон, а мы

растаскиваем его по всему переходу. Думать ни о чем особо не

надо, нагружай носилки и таскай. Тут вроде все ясно.

Следующая задача – сделать гидроизоляцию перехода. С

раннего утра разводим костер под огромным баком с гудроном,

плавим в нем это черное золото, обильно поливаем им бетонные

плиты перехода и укутываем их рубероидом. Как надо по

нормальному делать гидроизоляцию – никто, естественно, не

имеет ни малейшего понятия. Первый же дождик – весь переход

течет как дырявое решето, а нас отправляют рыть траншею под

какой-то кабель.

Командир стройотряда был из «истинных» чекистов, но человек

разумный. Он знал реальную жизнь и четко представлял себе

свою основную задачу в данной ситуации: пить с прорабом.

Только так можно закрыть нарядов на приличную сумму и дать

людям возможность немного подзаработать. В первую неделю,

пока в стройотряде были одни яйцеголовые математики, все шло

хорошо: мы делали всякую дурную работу, а командир

договаривался с прорабом о хороших нарядах. Но через неделю

к нам в стройотряд добавили «истинных» чекистов, основная

профессия которых была закладывать всех и вся. Естественно,

они сразу же стали закладывать командира, который не мог

руководить иначе. В результате стройотряд превратился в Содом

и Гоморру, мы по-прежнему делали всякую дурную работу, но

уже почти за бесплатно, ибо официальные расценки на

бетонные, земляные и прочие подобные работы похоже

рассчитывались исключительно на зеков, которых кормят в

тюрьме, а деньги им нужны только на пачку дешевых папирос

«Беломор».

Но стройотряд – это только одно пропавшее лето, зато все

остальные – свобода, отдых по полной программе. Республика

САИД – союз анархии и демократии.

Отдых без байдарки – это не отдых. Тушенку запасали еще с

зимы, а вообще все основные продукты – тушенку, крупы, сахар,

муку для блинов – везли из Москвы, купить что-либо, кроме

хлеба и водки-сучка (из древесного спирта) в деревенских

сельпо было практически невозможно. Байдарочная кампания

резиновую пирогу на руках. А тут еще, как нарочно, проливной

дождь с жуткой грозой. Но один глоток спиртосодержащей

жидкости – и жизнь уже кажется интересной, какой же это поход

без приключений! А байдарку заклеить – полчаса, чего

расстраиваться из-за какой-то дырявой резиновой шкуры.

Ну и, конечно же, щучьи места. От одного вида кувшинок,

вылезающих из воды невдалеке от берега, пробегает дрожь по

телу. Там, там притаилась зеленая речная хищница. Главное –

поточнее кинуть ей под самый нос блесну. Рывок – и вот уже

леска натянута как струна, а на поверхности воды появляется

зубастая морда, по форме напоминающая автомобиль VOLVO

740. Теперь главное – не дать сойти, резко не дергать,

успокоить, дотащить до байдарки, а там уже загнать в подсачек.

А потом – сварить из нее уху или поджарить на сковородке на

костре, и хоть немного утолить постоянное чувство голода. От

количества проглоченной еды это чувство в гребной день

практически не зависит, сколько бы перед отплытием ни съел, к

концу дня все равно будешь щелкать зубами не хуже голодной

щуки.

Гребной день заканчивается выбором места для стоянки. Это

особая песня, которую надо петь стоя.

-А здесь подход к воде плохой.

-Здесь какая-то дорога рядом.

-А здесь коров гоняли.

-Да тут дров совсем нет.

-Тут щучьих мест мало.

-Столько мест уже видели, так что ж, неужели здесь

встанем?

В августе темнеет быстро. И вот в полутьме, устав от поисков

того, не знаю чего, в конце концов причаливаем к первому

попавшемуся берегу, по которому можно выбраться на сушу.

Выбраться – смело сказано, обрыв высотой метров пять, по

песчаной крутой тропке надо еще втаскивать на эту верхотуру

байдарки. А наверху – чисто поле, только какой-то жалкий

кустарничек невдалеке, количество потенциальных дров

стремится к нулю. Луна и звезды уже на небе, желания плыть

дальше уже ни у кого нет. Встаем!

Порезанные грибы насыпали на сковородку с большой горкой,

чтоб побольше пожарить за один раз, костер развели что надо.

Правда, потом выяснилось, что для жарки грибов еще надо

подлить подсолнечного масла, но, наверное, это можно сделать

и попозже. Пока – очередная порция допинга и очередная партия

грибов. А костер разгорается все сильнее, запахло горелым.

Пора подлить масла. И вот, при попытке добавить в сковородку с

грибами на шибко разгоревшемся костре подсолнечного масла,

все это сооружение вдруг вспыхнуло ярким пламенем. Туши, а

чем? Ногами! Все горящие грибы были самоотверженно

затоптаны и приведены в прежнее жарящееся состояние, а

доблестные пожарные получили заслуженное вознаграждение.

Много простора в России! Тихие и глухие лесные речушки, щучьи

и грибные места, дикая и пока еще живая природа. Пока! Явно

видно стремление человека все отравить и испортить.

На реке Кабоже один местный совхоз решил помыть цистерны

из-под керосина. Километров на 20 вниз по течению от реки шел

такой запах, что московский воздух стал казаться нам ароматом

соснового леса. А ведь в байдарочном походе приходиться, в

основном, пить воду из реки! Плывешь и думаешь: а какую еще

отраву здесь могут спустить в реку местные начальники?

Всякую. На той же Кабоже, к примеру, в начале реки вода была

относительно чистой, но ближе к устью мы все заметили один

ручеек, из которого хлестала какая-то мутная жидкость. Сразу же

начались проблемы с питьевой водой, ибо брать воду для питья

из реки стало невозможно. А как же речная фауна живет в таких

условиях? Вымирает потихоньку, а вину за это сваливают на

изобилие различных рыболовов. Да один такой ручеек страшнее

всех сетей и удочек, установленных на этой речке. От рыбаков у

рыбы есть шанс спастись, а от совхозного ручейка – нет, ибо это

– химическое оружие в борьбе человека с природой.

А что говорить про реки покрупнее, например, про Оку? Наши

первые походы в 70-х годах по реке Пре заканчивались на Оке,

иногда невдалеке от поселка Кочемары, иногда ниже по течению

в городе Касимове. В те времена Ока была сравнительно

безвредной для здоровья рекой, можно было даже поймать

крупную рыбу: леща или щуку. Поход в середине 80-х годов по

Оке оставил тягостное впечатление. Берега от грязной воды

заросли илом, а описание реки близ города Алексин больше

Глава 8. Криптография

Слово «криптография» впервые было произнесено перед нами

только на 2 курсе. До этого – ни-ни, никаких упоминаний о

будущей специальности. Полная секретность, все в точности так,

как завещал товарищ Сталин: никому ни слова, ни жена, ни

мать, ни отец – никто не должен знать о том, чем ты

занимаешься. И вот на 2 курсе – посвящение в специальность,

раскрытие (точнее, некоторое приоткрытие) тайны твоей

будущей профессии.

После начались спецдисциплины, т.е. предметы, имеющие

непосредственное отношение к криптографии. Первой была

СД-7А – основы криптографии, там мы впервые познакомились с

шифром простой замены и с методами его вскрытия,

напоминающими разгадывание кроссвордов. Тоже

предполагаешь некоторое вероятное слово, но подсказками и

критериями истинности служат частота встречаемости знаков в

шифртексте, расположение одинаковых знаков, пар, триграмм

шифртекста. Первое практическое задание: надо вскрыть шифр

простой замены по сравнительно небольшому тексту длиной

около 100 знаков. Интересно было начало шифровки, в которой

каждой паре цифр соответствовала одна буква русского

алфавита: 45 32 18 45 32 18… Это означает, что в начале

открытого текста первые три буквы повторяются, а такое начало

не так уж часто бывает в обычной речи. Какие могут быть

варианты?

-Две двери

-Про проценты

-При применении

и, наверное, читатель сможет сам придумать еще несколько

вариантов, но не очень много.

По смыслу в нашем учебном задании в качестве открытого

текста должна быть какая-то фраза, которая связана с шифрами

справедливо гласит: не предавай огласке сведения из

шифртелеграмм, не давай возможности противнику вычислить

кусок гаммы наложения, это облегчает ему задачу вскрытия

долговременных ключей шифрсистемы.

-Вот шифртелеграмма, которую я получил накануне!

Это уже 1989 год, съезд народных депутатов. Генерал, стоя на

трибуне, показывает прямо в телекамеру содержание

шифртелеграммы, тот самый открытый текст, по которому легко

вычисляется гамма наложения. И не в какой-нибудь

ближневосточной стране, а в СССР. Мораль отсюда следует

простая: советский военный шифр должен быть еще и стойким к

проявлениям военного идиотизма.

На лекциях по основам криптографии нас последовательно

подводили к мысли, что только строгий математический подход,

основанный на результатах Шеннона, способен обеспечить

гарантированную стойкость шифра. Всякие простые или чуть

усложненные замены, коды, не обеспечивающие

равновероятности шифртекста, перестановки знаков открытого

текста без последующей перешифровки – это все ненадежно,

нестойко, рассчитано на слабого противника. Хочешь быть

спокойным за свои шифры – используй в них только то, что дает

надежную гарантию стойкости при любом уровне подготовки

криптоаналитиков-оппонентов. А уровень подготовки

криптографов в США, по определению, не ниже, а даже может

быть и выше, чем в СССР. Американцы давно следят за нашими

линиями связи, знают общий характер переписки, умеют

выделять служебные символы, используют протяжку вероятного

слова, знают статистику языка и может быть еще многое другое.

Хочешь иметь стойкий шифр - доверяй только строгим

математическим оценкам!

Дисковые шифраторы – вот, пожалуй, первая попытка построить

удобные шифры гарантированной стойкости. Для них можно

выписать уравнения шифрования и более-менее точно

подсчитать количество различных вариантов параметров,

которые нужно будет опробовать для вскрытия ключа к такому

шифру.

Дисковые шифраторы были изобретены очень давно, еще до

количество долговременных ключей получается совершенно

фантастическим, (26!)6, нечего даже и думать о возможности

опробования такого числа вариантов. Разовых же ключей

намного меньше, всего (26)6 различных вариантов, даже во

времена «Руты-110» было ясно, что такая работа по силам ЭВМ.

Сюда еще добавляются разные заморочки, связанные с законом

движения дисков друг относительно друга, но общий вывод

можно сделать один: без знания подстановок надеяться

дешифровать дисковый шифратор бесполезно. И вот тут лектор

произнес одну замечательную фразу:

-Вы спросите, как вычисляются долговременные ключи? А

никак, они покупаются.

Заходишь в магазин и покупаешь. На самом деле сейчас широко

известно несколько детективных историй о том, как именно

добывались долговременные ключи. Одна из таких историй – о

немецкой подводной лодке U-571 времен второй мировой войны

и находящемся на ней дисковом шифраторе «Энигма»,

захваченном американцами во многом для того, чтобы «купить»

неизвестные подстановки.

Невозможность перебора долговременных ключей в дисковых

шифраторах была равносильна признанию аксиомы в

криптографии, аналогично той, что в геометрии прямая короче

всякой другой линии, соединяющей ее концы, что в мат. анализе

последовательность натуральных чисел бесконечна, что в

физике справедливы законы Ньютона. Иметь дело с

неизвестными факториальными ключами-подстановками,

пытаться их определить, как-то вычислить – занятие

малоприятное, в большинстве случаев просто бесполезное, их

можно только «купить».

И вот тут начались вопросы и ответы.

-А почему нельзя сделать подстановку разовым ключом?

-Менять каждый раз диск в дисковом шифраторе долго,

сложно и дорого.

-А не в дисковом? А, например, в шифре на новой

элементной базе, работающем с байтами?

И уже много позже:

-А если мы реализуем шифр программно, то почему там

нельзя использовать разовые факториальные ключи?

Можно, и еще как! Наличие факториальных ключей в

Конкурент в лице заместителя начальника Спецуправления 8

Главного управления КГБ СССР вздохнул спокойнее.

Действительно, доказывать кагалу начальников, что советским

стандартом шифрования должна быть новая и перспективная

схема, а не допотопная копия DES, что заветы Сталина уже

устарели, что кибернетика – это не буржуазная лженаука, а

сегодняшний и уж тем более завтрашний день криптографии, -

это бесполезный Сизифов труд. По крайней мере, в СССР в то

время.

Да, честно говоря, в конце 80-х годов пропихнуть какую-то

оригинальную криптосхему в качестве открытого стандарта

шифрования было абсолютно нереально. Слишком силен еще

был синдром тотальной секретности в криптографии, вряд ли

какой начальник решился бы взять на себя ответственность дать

добро на опубликование каких-то оригинальных

криптографических результатов. Переделайте немного DES,

придайте ему совковый вид, но никаких своих секретов при этом

не раскрывать! Это уже позже шелест зеленых купюр немного

приоткрыл у Сталинской криптографической системы ту

таинственность, за которой подчас скрывались элементарное

ничегонеделание, нежелание начальников брать на себя даже

самую малую долю ответственности, тихое стоячее болото. Но

про это мы еще поговорим попозже, а пока вернемся в 70-е

годы, на 4 факультет.

Что такое электронные шифраторы? Это то, что пришло на

смену дисковым шифраторам. Постепенно идеи механических

колес, рукояток, вращаемых человеком, штифтов, перепаек и

перемычек стали анахронизмом. Появились полупроводники,

транзисторы и первые логические элементы, с помощью которых

стало возможным реализовывать криптографические

преобразования, в которых алфавитом открытого и

шифрованного текстов является множество, состоящее только из

двух элементов – 0 и 1. Любую букву любого алфавита можно

представить в виде двоичного вектора, следовательно,

электронный шифратор пригоден для шифрования любой

информации. Как шифровать? Конечно же гаммированием,

наложением двоичной гаммы на двоичный текст. Задача простая:

придумать генератор двоичной гаммы, зависящий от ключа, в

А тогда, при каких-то огрехах в функции усложнения, появлялась

возможность строить различные статистические аналоги, т.е.

находить сразу целые классы ключей, реализующих

статистически близкие гаммы.

В типовой балалайке присутствует коммутатор. Это, как правило,

механический элемент, набор перемычек между контактами

регистра сдвига и функции усложнения, т.е. факториальный

ключ, подобный диску в дисковом шифраторе. Но опять же, как и

в дисковых шифраторах, это долговременный ключ, разовыми

ключами, как правило, являлись начальные заполнения регистра

сдвига. Здесь, конечно же, коммутатор в какой-то степени

«сглаживался» функцией усложнения, которая за один такт из

двоичного вектора выдавала только один двоичный знак, но тем

не менее задача определения коммутатора была весьма