Об авторе

Закончила Высшие литературные

курсы при Литературном

институте им. А.М.Горького. Член

Союза писателей Москвы.

ЛЮДИ - ВЕЩИ - СТЕНЫ

Глава 1. Мир породивший

У меня был дом - четыре стены. А мой мир представлял

собой четыре стены, только гораздо больших размеров. Что

скрывали тогда от меня стены, и находилось ли что-нибудь за

ними - я не знала.

Пол из пластика. Кровать, которую я редко застилала. Стол,

стопки книг... Ощущение бесприютности, загнанности.

Вечное обучение не понять чему, не понять зачем...

Всё, что я видела, - это меняющиеся декорации в окошках:

небо, медленно меняющее краски; вода, текущая сплошной

серебристой стеной; многочисленная листва, падающая на

землю, которой не существовало... Но на самом деле я

никогда не чувствовала, как падает сухой лист или капля

дождя на руку, все эти изображения искусственно подавались

на экраны плоских мониторов, которые и заменяли людям

окна. Я даже не знаю, откуда эти изображения брались, но

все вокруг так привыкли к такому положению вещей, что уже

и не спрашивали и даже не задумывались - всегда

отыскивалось множество проблем, требующих срочного

решения. Но я продолжала спрашивать и настойчиво искать

выход из стен.

"Сумасшедшая, сумасшедшая", - слышала я. Но разве они

могли знать, что мир уже давно сходил с ума вместе со

мной...

В моей среде обитания имелось много непохожих друг на

друга дверей: покрашенных разной краской, различных

размеров, закрытых и открытых. Каждый раз, когда я

находила новый вход, я открывала дверь в надежде, что найду

выход из этого мира, но за дверью оказывалась другая

комната, непривычно обставленная, населённая иными

сама трудилась учителем, присматривала за десятком детей,

несмышлёными; их листки с заданиями выдавали мне, так

как львиная доля ответственности за этих детей возлагалась

на меня. И вот я держала одиннадцать листков с заданиями,

свой и детишек, прикидывала в голове, как моим

воспитанникам лучше справиться с индивидуальной

жизненной задачей и составляла продуманный план работы

на год. Рутина! Любая деятельность сопровождалась

документом, всё должно отражаться на бумаге. Без

доказательства факт - это не факт. А бумаге верили. Ну и

правильно - сегодня одно можно говорить, завтра - другое.

Слова не устойчивы в пространстве.

В конце года эти листы принимали назад, и если всё

исполнялось правильно, то Создатель одаривал уникальным

подарком. Подарки дарились разные, чаще всего они имели

практическое применение. Мне же всегда попадалось что-то

никчемное, хотя и красивое, назначение чего я смутно

понимала. Время от времени я презентами любовалась и

ставила обратно на полочку. Да, они были бесполезны... Но я

и не хотела бы их поменять на полезные вещи. Не хотела бы -

и всё.

В детстве фантазия рисовала многое. Я могла часами

проводить время в придуманных мирах, играть с

несуществующими людьми или животными. Испытывать

чувства или ощущения нынче мне несвойственные, загнанные

в тупик, а потому и истреблённые практически полностью. Я

больше не жила полным сердцем, не испытывала сильных

эмоций, даже любви, это вредно. Бурливший когда-то родник

мечты иссекал и даже не думал обновляться. В этом мире

умирало всё живое, оставляя вместо себя тени ушедших

надежд. Я видела только то, что позволял мне видеть мозг,

ежесекундно получавший информацию от неисчислимых

рецепторов. И ничего кроме... Я должна успеть узнать, что за

этими стенами, пока я не престала задавать вопросы, как

другие.

Птицы снова взлетали под потолок, а я просыпалась. Кстати,

откуда появлялись эти маленькие люди, и куда после смерти

уходили люди уже старые, я тоже не знала, и никто не знал. В

учебниках не содержалось информации по этому поводу.

Поговаривали, что об этом ведает один Создатель, но кто

такой Создатель и где его искать, тоже никто не мог ответить,

да и мало кто хотел, если честно. Все удовлетворялись

дарами его...

В мире веры могли бы знать... У них вроде как прямая связь

с Создателем. Но об этом потом.

В мою комнату часто любила входить мать. Она всё время

кричала, когда меня видела, полагая, что повышенный тон

разговора придаёт ей авторитет. Вероятно, у неё, как у

собаки, развился своеобразный условный рефлекс на мою

персону. По её мнению, я всё делала неправильно, поэтому

она регулярно творила барьеры и придвигала их ко мне как

можно ближе. Я забыла сказать, помимо стен видимых,

существовали ещё особые стены - прозрачные, похожие на

стекло, именно их я и называла барьерами. Они создавались

людьми. В первый раз я ощутила, что барьер - это всего лишь

стена, которую можно при желании сдвинуть, в пять лет. До

этого я жила как будто в сундуке из прозрачных стен и почти

не могла двигаться. Мама очень старалась, она ответственно

подходила к обязанности материнства. Когда же я слегка

надавила на одну из прозрачных стен, то она со скрипом,

неохотно позволила мне выйти за её границы. Надо ли

говорить, как я обрадовалась такому открытию! И тогда я

сдвинула все мамины барьеры раз и навсегда. Я ломала,

крошила, прыгала на их осколках! За этим увлекательным

занятием однажды и застала меня мать. И пришла в ужас. С

тех пор она постоянно кричала, всегда чего-то от меня

неутомимо требуя, и никак не могла остановиться, с редким

упорством формируя новые стены и отчаянно пытаясь

засадить меня обратно, в фиктивную тюрьму. Хотя иногда

мне надоедало двигать её творения, и я некоторое время жила

как этот предмет назывался. Это была сфера, она стояла на

небольшой подставке, и, стоило её толкнуть, она начинала

медленно или быстро (смотря с какой силой крутануть)

вращаться вокруг своей оси, затем медленно, постепенно

останавливалась. На пёстрой от разных цветов сфере были

нарисованы земли, которые никто никогда не видел,

каллиграфическим почерком неизвестный художник вывел

названия этих земель на таком же неизвестном, как и он сам,

языке. Я невольно заулыбалась, глядя на этот загадочный шар

на подставке. Тогда мне казалось, будто Создатель надо мной

подшутил, но со временем я полюбила шутки Создателя. Я

думала, что это что-то вроде игрушки-головоломки, но я не

собиралась ломать над ней голову вечно, скорее всего, мне

так бы и не удалось постигнуть тайну этой сферы. Если бы я

знала заранее, что меня ждёт...

- Чему ты улыбаешься? Кому вот ты нужна такая с такими

то подарками? Я уже не помню, когда у нас в доме был хоть

один порядочный жених! - откуда-то сверху до меня донёсся

властный голос матери.

Она всё ещё была в одном пространстве со мной.

"Пожалуй, пора с этим кончать, - подумала я. - А то мне

потом и за сутки не снести всех барьеров".

Эх, жаль отрываться от дел, но иначе этому вечному

монологу матери конца-края было не видать.

- Мам, у меня очень болит голова, - начала я издалека.

- Голова болит, потому что в ней много дури, - делая вид,

что не понимает намёка, продолжала мать.

И почему мне до сих пор кажется, что тонкие намёки могут

свернуть горы? Нет, только грубая сила. Факты были на лицо.

Я встала, спокойно отодвинула все те прозрачные стены,

что успела наставить мать, аккуратно, но твёрдо взяла её под

руку и невозмутимо сопроводила за дверь, не обращая

внимания на стоическое сопротивление. О, её сопротивлению

позавидовали бы даже новомириконцы, развязавшие

последнюю столетнюю войну между мирами и проигравшие

- Ах, вот как ты с родной матерью? И почему я тебя захотела?

Надо было сразу вернуть тебя Создателю! Ничего себе

подарочек! Если бы я знала...

Но я уже вытащила вилку из розетки, и монитор,

лишившись электропитания, превратился в мёртвый чёрный

квадрат.

Обычно я не открывала дверь дня три после скандала, а

затем в моей душе просыпалась доброта, и я снова

становилась открытой для общения с родителями. Ведь я

учила своих малолетних воспитанников искренне любить

мать и отца и должна была служить им личным примером.

Хотя, по моим наблюдениям, детей учить любить родителей

вовсе и не надо, можно разве что отучить, и то для этого надо

провести грандиозную многолетнюю работу. Тем не менее,

холодная, прагматичная Мисс Статистика сообщала, что,

достигая взрослого возраста, большинство детей переставало

понимать родителей, а большинство родителей

разочаровывалось в детях, и они становились чужими. Иногда

мелькали сообщения о благополучных семьях, но они

казались нереальными, их существование протекало за

гранью моей жизни. А от их любящих лиц больно кололо в

сердце. Неужели такое возможно? Лучше думать, что

невозможно. Так меньше обид.

Глава 3. Отправная точка

Всё начинается с точки и точкой заканчивается.

Выдался день. В воздухе носилось что-то особенное,

трогательное. Я отзанималась с детьми. Мне с ними повезло:

попались толковые. Одна девочка нравилась мне больше

других. Квадратное лицо. Квадратная фигура. И светлые глаза

с живинкой. Она задавала себе вопросы, а те, на которые не

могла ответить, задавала мне. Она не доверяла взрослым.

- Разве взрослые умнее детей? - спрашивала она. - Нет. Они

комплекта неясных обрывков, и душа постепенно

проникалась страстью к жизни, к жизни везде, к жизни

каждого участка личного пространства, каковое имело

свойство становиться шире.

Почему-то в тот день я вспомнила бывшего мужа. Он

выглядел неплохим человеком, но я никогда не понимала его.

Жить с ним означало жить в духовном и эмоциональном

вакууме. Время от времени я его наставляла на путь

истинный, но, видимо, ему со временем это надоело, и он

ушёл от меня, ушёл вообще, в другой мир - в мир стали и

пота. Целый день он в этом мире варил железо и олово,

отливал разные нужные вещи для мира. И он чувствовал себя

хорошо и уверено среди людей с мозолистыми руками и с

такой же мозолистой душой. Я решила его навестить. Просто

посмотреть, как он.

Наш общий дом наполнен пространственными коридорами,

мостами между сообществами людей, в них можно легко

заблудиться, но я хорошо знала дорогу, ходила туда уже не

раз. Я уверенно вышагивала по ровному полу, лампочки на

потолке и стенах освещали мне дорогу. По цвету освещения

определяла, куда коридор ведёт; у каждого мира - своя

основная окраска, чтобы не путаться. А то вдруг все люди

перемешаются, и тогда начнётся беспорядок, как в

пространстве, так и во времени.

За тем, чтоб миры не мешались, следила внушающая ужас

Высшая Инспекция. Это был основной и главный орган

управления. Люди из этой Инспекции проявлялись редко,

наводили порядок, раздавали и собирали листки с заданиями

и очень быстро исчезали. Создавалось ощущение, что они

жили где-то вовне. Никто не знал, где их искать, но те, в свою

очередь, всегда сами знали, что происходит меж людей.

Видимо, в каждой из комнат находились средства слежки.

Если какой-то человек в чём-то провинился, то люди из

Высшей Инспекции приходили, забирали провинившегося

таких же, как он, настоящих мужчин, немногословных и

уверенных. С ними всегда приятно перекинуться в картишки,

выпить по парочке бокалов пива и обсудить всё то, что

свершалось в мужском мире: новости спорта, новых девочек в

любимом баре и очередные нашумевшие пьяные драки с

последствиями.

Честно говоря, не совсем понимала, зачем я сюда пришла.

Мой муж, несомненно, заметил меня, но едва я помахала ему

рукой и радостно заулыбалась, то он демонстративно

отвернулся, вроде бы никогда и не знал, кто я такая. "Ладно, -

подумала я. - Переживу. Стоит ли обижаться?"

В этом мире, среди работяг, я на 99% уверовала в

собственное превосходство над всем, что здесь движется, и

поведение некогда имевшегося мужа свидетельствовало в

мою пользу. Я извлекала из лабиринтов сознания прошлую

жизнь и недоумевала, как мы столько лет прожили вместе. И

почему именно он меня бросил, а не я его? Как вообще он

мог затесаться в наш мир интеллектуалов и ещё сходить за

своего? Наверное, лицемерил.

Праведная злоба начинала подниматься с самого дна души,

и я никак не умела запихать её обратно. Я сверлила мужа

лазером глаз, концентрируя на нём всю накопившуюся

ненависть. Если б его вылили из металла - он бы уже

плавился. Мне было неприятно осознавать то, что я столько

лет потратила на этого человека, пытаясь его любить, а он так

легко предпочёл общество этих грязных рабочих мне. Я

прямо-таки слышала, какие шутки они сейчас отпускают в

адрес друг друга или даже меня. Видимо, лучшая моя месть в

том, что я его не держала вблизи себя и отпустила.

Я так увлеклась посыпанием проклятий на голову

несчастного бывшего мужа, что не сразу заметила следившего

за мной незнакомого мужчину. Наверное, он стоял тут давно.

Моё лицо мигом озарила краска смущения. Ведь

генерируемые мной мысли, бесспорно, очень многоговоряще

находили выражение на лице. Мужчина усмехнулся, он

Воспитан, умеет красиво изъясняться, одет хорошо.

Чаще моё сердце выносило обратный вердикт. Как бы

сильно мне не хотелось любви, я неизменно наталкивалась на

глухое непроницаемое "нет, даже не думай".

Здоровая кожа, сложение, рост, острые скулы,

приглушённые тёмной щетиной, и губы, напрашивающиеся

на поцелуй... А его руки...

Я решила не упускать редкий шанс знакомства с мужчиной,

который как будто спустился с небес. Тяжело вздохнув, я

коротко ответила:

- Меня зовут Ева.

- А я уж испугался, что не дождусь от вас ответа. Своё имя

пока не буду называть, если позволите. Это секрет.

Я пожала плечами, как бы говоря: мне всё равно. Его право

- говорить или не говорить имя.

- Странный способ знакомства. Надеетесь заинтриговать

меня секретами? - произнесла я вслух.

- Да нет. Просто собирался поболтать с вами. В жизни

иногда наступают моменты, которые приводят мысли в тупик,

и не знаешь, как быть дальше. И хочется узнать: а как другие

живут, как они с этим справляются. Мы с вами в этом

похожи, не так ли?

Я промолчала, не зная, что ответить. Незнакомец умел

читать мысли.

- Значит, я угадал? - продолжал настаивать на своём

вопросе незнакомец.

- Отчасти вы правы. Мне действительно многое не понятно

из того, что вокруг меня.

Но наша интимная беседа была нарушена. На площадку

вышел мужчина в шляпе и очках. Мой незнакомец вздрогнул

и быстро проговорил:

- Извините, к моему сожалению, я должен уже идти, у меня

обязанности в другом мире. Но, я думаю, мы с вами

непременно ещё увидимся.

Важно и нужно - туманно и запутанно. То, что нужно одному,

без надобности другому. То, что нужно мне сейчас, завтра не

надо, мешает.

И только одну вещь я никогда не могла выкинуть из головы

- любовь, похожую на болезнь, врождённую ли,

приобретённую: она то пропадала, переходила в скрытую

форму, то приобретала угрожающие формы в неожиданные

моменты, что случалось обычно в период авитаминоза и

ослабления иммунитета. Или в пору проблемы отопления

миров - сказывалась потребность в тепле.

Мысли вернулись к встреченному мужчине. Он увлёк меня.

Но всё, что в моих силах - это ограничиться пространством

комнаты и мечтать.

В тот вечер я решила сделать исключение: выйти из

комнаты и начать поиски, стать хозяйкой своей судьбы. И не

успокаиваться, пока я не отыщу:

а) выход из стен;

б) занятие, которым стоит заниматься;

в) любовь всей жизни.

Мне бы ещё хотелось встретиться с Создателем и подробно

у него расспросить, как мне достичь своих целей, и что для

этого надо. Но я сразу отмела эту мысль: слишком легко.

Увидеть Создателя и умереть... Ну уж нет. Находились

отчаянные, которые во всём и везде искали Создателя, всерьёз

когда-нибудь надеясь его достичь, но я к ним не

принадлежала. Однако одновременно сердце искрилось

надеждой: если столько людей ищут Создателя, может быть,

не зря, может, и я найду. А если и не найду, то уж точно

ничего не потеряю.

Я изучила карту мира, верующие и ищущие смысл жизни

занимали внушительное пространство в доме. "Ого, --

подумала я, - на приём к Создателю уже нехилая очередь, а

он ещё даже и не собирался начинать свой приём, и

неизвестно когда соберётся". Но всё-таки я загорелась

попыткой счастья и засобиралась в дорогу. В книгах я читала,

Старуха сидела возле стены на лавочке, продавала свечки и

прочие товары религиозного назначения.

- Зачем? - спросила я.

- Ну как же?! Ты должна поставить свечку Создателю,

чтобы Он простил и принял тебя к Себе после смерти. Я

сегодня вот десять свечек уже поставила. На всякий случай.

Вдруг завтра уже умру.

- А, я просто в первый раз пришла, не знаю местных

обычаев. И умирать пока не собираюсь, - ответила я, но

покорно полезла в кошелёк за деньгами.

Кстати, я забыла сказать, во всех мирах ходили деньги, даже

в мире веры. Это такие монетки из разного металла. На

монетках чеканились рисунки, и по этим рисункам можно

определять, откуда пришёл человек. Людям изначально

раздавалось по одинаковому количеству монеток каждый

месяц, но потом жадные начинали стремиться выманить как

можно больше монеток из нежадных под благовидными

предлогами - появились бедные и богатые. Я считалась

бедной в сравнении с богатыми, но денег мне хватало,

поэтому я без всякого сожаления отдала пару монет за свечки

старухе.

- На все, - сказала я.

Старуха протянула четыре свечки.

- Спасибо, - поблагодарила я. - А вы бы не могли мне

подсказать, куда идти дальше?

- Конечно, подскажу, деточка. Сначала подойди к кассе,

заплати за крещение, это позволит тебе войти в храм. Когда

покрестишься, исповедуйся и пройди церемонию причастия,

за это всё тоже заплатишь в кассе, а потом тебе священник

объяснит, что делать дальше. А свечку одну обязательно

поставь Святой Екатерине, сегодня её день в нашем храме. И

кулон её нательный обязательно поцелуй - на тебя снизойдёт

благословение.

- Хорошо. А кто такая Святая Екатерина?

- Эх, правильно наш старший священник говорит, ничему

- Крещение, обращение в веру - пятнадцать монет, -

прочитала я вслух.

Видимо, это что-то вроде вступительного взноса.

- Причастие - пять монет. Исповедь (прощение Создателя

гарантировано) - 10 монет. Итого: 30 монет.

Подсчитав будущие расходы, я обратилась к девушке,

сидящей внутри кассы:

- Мне, пожалуйста, одно крещение, одну исповедь и одно

причастие.

- Сами будете креститься? - деловито спросила девушка.

- Да, сама.

- Тогда у вас есть время ещё передумать, ведь это серьёзный

шаг, вы уже никогда не сможете выйти из веры. Но если не

передумаете, правильно сделаете, - голос девушки приобрёл

серьёзное звучание.

- Насколько я понимаю, в нашем мире свобода

вероисповедания. Хочешь - верь, не хочешь - не верь, -

ответила я.

- Это в вашем мире свобода, а в нашем - выход из веры

хуже, чем смерть, - многозначительно сказала девушка.

- Это вы зря. Представляете, сколько вы могли бы брать

монет за выход из веры?

- Ваши шутки не уместны. Так вы будете креститься или

нет? - девушка, кажется, начала терять терпение.

- Буду, - уверенно ответила я.

Девушка взяла монеты, пересчитала их и выдала мне

квитанцию на предоставление выбранных услуг. Затем меня

проводили в кабинет к священнику, вершившего обряд

крещения.

Пред мной предстал важный человек, в возрасте, с животом

и бородой, имеющий право совершать ритуалы от лица

Создателя. Чем длиннее борода, тем больше веса у

священника в мире веры.

- Так что, покреститься хочешь? - грозно спросил он меня.

- Хочу.

оказалась довольно просторной, повсюду горели свечи, а

посреди комнаты находился круглый бассейн.

Подозрительный запах в этой комнате дурманил меня. Всё,

что со мной происходило в храме, выглядело нелепым сном.

Я не вполне понимала, что я здесь делаю, но по законам

инерции решила довести начатое до конца. "Может, после

процедуры обращения в веру в душе всё перевернётся, и я,

наконец, почувствую зарождение веры святой", - надеялась я.

Дальше всё происходило, как в бреду. Священник читал не

вполне понятные тексты. Он читал их то быстро, то,

наоборот, сильно растягивая слова, как бы нараспев. Мы три

раза обошли бассейн. Потом священник спросил меня, хочу

ли я обратиться в веру. Я ответила, что да, и священник

столкнул меня в бассейн, чтоб я очистилась в воде. Когда я

вылезла из бассейна, я чувствовала себя, скорее, не

очистившейся, а мокрой. С меня стекала вода. С болью

смотрела на своё отражение в бассейне: вид ещё тот!

- Вера - это испытания, - поучительно произнёс священник.

- А теперь я сопровожу тебя на исповедь.

И священник отвёл меня к другому священнику, который

исповедовал желающих. Пока мы шли на исповедь, я

внезапно заметила того самого мужчину, встреченного в мире

стали и пота. Он стоял в наряде священника и молился на

икону, тоже меня заметил и улыбнулся, как бы говоря: "Я же

говорил, что мы ещё встретимся". Теперь, когда я встретила

тут знакомого, к которому не безразлична, мне уже было не

до исповеди, и я пожалела, что не ограничилась на сегодня

крещением. Но священник, который исповедовал, уже

пытался воззвать к моей совести:

- Грешна ли ты, раба Создателя, Ева?

- А? Что? - не расслышала я.

- Я спрашиваю, грешна ли ты? - повторил священник.

- Да, наверное. Как все, - неуверенно ответила я.

- Осознаёшь ли ты свои грехи?

- Да, осознаю.

Видимо, в храме была узкая специализация, каждый из

священников занимался своим делом. Служители

религиозного культа помладше выполняли более дешёвые

обряды, постарше - более дорогие. Но это были лишь мои

догадки. Наконец, дошла очередь до мальчика, который стоял

передо мной, получить причастие. Молодой священник

прочитал речь, потом попросил мальчика открыть рот, но

мальчик наотрез отказался. Его мать стала уговаривать

мальчика, но мальчик всё равно не соглашался.

- Открой рот, пожалуйста, - мягко настаивала мать.

Но мальчик ещё сильнее сжимал зубы. Тогда молодой

священник и мать стали разжимать челюсть бедного ребёнка

силой. Мальчик вырывался, но его держали.

- Что вы делаете?! - ужаснулась я.

- Девушка, не лезьте не в своё дело. Он должен это съесть,

иначе он не заслужит милость Создателя, - ответила

раздражённо мать.

И я больше возразить не пыталась. Мальчику разжали зубы

и просунули ему в рот кусочек "тела Создателя". Ребёнок

откровенно не чувствовал Создателя в себе, а лишь тихо

плакал от бессилия. Я отказалась от причастия и скорее

спряталась в толпу верующих, чтобы в отношении меня не

осуществили обряд насильно. В тот же миг я решила выйти

из этой веры, и я не боялась ничего. Вокруг меня суетились

люди со скорбными лицами, они все чего-то просили,

ставили свечки, смотрели на фрески с надеждой, крестились,

падали на колени и били в кровь головы о пол, поклоняясь

Создателю. Мне не хотелось походить на них.

Тут я вспомнила о знакомом и стала пробираться сквозь

толпу, чтобы его найти. Но когда я дошла до того места, где

он стоял и молился, его уже там не было, и где я его теперь

могла найти, не имела понятия. Я очень расстроилась и

нацелилась покинуть мир верующих, как неожиданно ко мне

подошла женщина. Она всунула в мою руку записку.

- Это вам, - тихо проговорила женщина. - Это вам передал

расписанными статуями. Фигурки мужчины и женщины,

украшенные золотом и цветами, благодушно взирали на

происходящее, уголки губ статуй неестественно загибались

кверху.

Жизнь этих верующих - наслаждение. Способ выражения -

песня и танец. Они любили Создателя как любовника. И даже

занимались с ним любовью. В экстазе сходили с ума.

Раздавали сладости. Стирали обувь, пребывая в единственном

желании - попасть в ритм. Ритм движет миром. Вдох - выдох.

Жизнь - смерть. Барабанные палочки стучали по натянутой

ткани. Пульсирующая кровь стремилась пролиться из вены.

- Иди к нам! Иди! - пели они мне. - Ты познаешь любовь

Создателя.

Но я быстро уходила к другой стене коридора. Оказаться

среди танцующих людей в унылом настроении неловко.

Самыми страшными представлялись сектанты. Они жили в

тесных коморках, редкие из них строили храмы.

- Кто хочет в рай, встаньте! - слышалось отовсюду. - Идите

за мной. Креститесь! Я миссия! Пришёл к вам из небытия.

И все вставали и шли. Лишь я продолжала сидеть. Они

косились на меня, приговаривая:

- Она не встаёт. Креститься не хочет. Её ждёт ад и дьявол.

Они не разрешали со мной разговаривать детям. И

отпугивали от меня собак. И своих же собратьев приносили в

жертву Создателю.

- Люди, верьте, миссия пришёл! У вас немного времени.

Или смерть.

- Признай мать! Признай! - цеплялась за мой рукав какая-то

мерзкая старуха.

- Увижу - может, признаю, - ответила я.

И она показала мне фотографию матери. С карточки

смотрел на меня скелет с ярко-рыжими волосами. А глаза

будто живые, полные зла. Мне стало плохо, я качнулась и

чуть не упала.

я тебя спас. Верующие - опасные люди.

- Вы не верующий?

- Я тоже верующий, - улыбнулся человек. И, увидев

кровоподтёки на теле, предложил:

- Пойдём в мою берлогу, умоешься.

Самая маленькая комната в мире верующих и самая пустая.

Посреди комнаты бил фонтан, вокруг фонтана лежали

подушки, на одну из которых я присела и стала умываться.

Человек сел недалеко от меня и добродушно изучал. Видно,

не часто к нему захаживали гости.

- Вы один здесь живёте? - прервала я молчание первой.

- Один.

- А где ваш храм, где иконы, на которые молитесь?

- Мои храм, иконы и Создатель всегда со мной, - он жестом

указал на сердце. - Так легче нести свою веру. Поднялся - и

пошёл, куда глаза глядят. Ни привязанности к месту, ни к

вещам, ни к людям... Всё ношу с собой.

- Где же ваши последователи?

- А ты и вправду любопытная. Верующий одинок, ему не

нужны последователи, ему нужны друзья, - человек знал, о

чём говорил.

- Кто же ваши друзья? - продолжала я задавать вопросы.

- А кто считает себя моим другом, тот мне и друг, только

мало кто на это отважится.

- Вы такой страшный?

- Нет, я просто такой честный.

Я решила ему предложить свою дружбу:

- Мне бы хотелось быть вашим другом.

- Значит, будь, - ответил он.

- А вы видели Создателя?

- Можно сказать, что видел.

- И не умерли?

- Умер.

Я недоумённо подняла брови.

- Умер тот я, каким я был раньше. А тот, какой я сейчас,

меняются, и мало кто знает, как они будут выглядеть завтра.

Нельзя испытать дважды одно и то же чувство, нельзя

прожить хотя бы два дня одинаково. И оглядываясь назад,

вспоминая себя в прошлом, я уже не думала, что это была

действительно я.

- Мне пора идти. Вы не хотите пойти со мной? Мы могли

бы сделать в два раза больше вдвоём, - предложила я

человеку.

- Нет, не хочу. У нас разные с тобой дороги. Возможно, где

то они пересекутся вновь. А по пути тебе только с одним

человеком, и ты его знаешь.

Я попрощалась неохотно. Грустно прощаться с тем, кто

нравится. Я чувствовала, что останься я с ним, я могла бы

многое узнать, но так же я чувствовала, что если останусь с

ним, то потеряю нечто важное.

На дорогу, на прощанье, человек мне протянул кусочек

хлеба. Велел есть по крошке в те моменты, когда будет совсем

невмоготу. Я приняла подарок из тёплых рук.

Вокруг меня люди плясали, пели, читали усталыми губами

молитвы... Массовое безумие. Вряд ли я вернусь... Разве что

за другим кусочком хлеба.

Глава 6. Мир любви

Я снова ступила в туманный коридор. Туман заполонил мои

мысли. Но воспоминания о светлом человеке грели, хлеб

приятно оттягивал карман. Идя по коридору, задумавшись, я

наткнулась на человека в шляпе и очках.

- Извините, - рассеянно обронила я.

Он промолчал в ответ, лишь снял с себя шляпу и галантно

поклонился в знак приветствия. "Снова он", - его появление

насторожило меня. Человек прошёл мимо, погружённый в

себя, не проявляя по отношению ко мне любопытства.

Развернув карту, я внимательно осмотрела те миры, что ещё

не видела. Меня привлек мир любви. Мне там самое место.

незамысловатую мелодию. Ничего, кроме любви, не имело

больше значения. И мне понравились новые ощущения.

Каждая клеточка хотела одного - наслаждения.

Увидев, что песня, сильный наркотик, возымела надо мной

практически неограниченную власть, мужчины стали ласково

снимать с меня одежду и раздеваться сами. Лёгкие

прикасания обнажённых тел порождали во мне волну, которая

прокатывалась от пальцев ног до кончиков волос, снося с

пути ненужное и вынося на берег обломки смущения. Не

дожидаясь девятого вала, жители страны любви подхватили

меня и понесли на руках в комнату страсти, заботливо

уложили на мягкую широкую кровать, рядом легли сами.

Многочисленные руки меня ублажали ласками, которые

становились всё дерзновеннее и настойчивее. Кто-то с силой

захлопнул дверь, и это на секунду меня отрезвило, но

окружающие меня люди удвоили силу любви ко мне. Они

смотрели на меня с нескрываемым восхищением и чуть

слышно шептали:

- Расслабься...

- Будь свободной...

- Открой нам свои желания...

- Мы сделаем тебя счастливой...

- Мы доставим тебе удовольствие...

- Только позволь нам делать с тобой всё, что мы хотим.

И я позволила. И я тонула. Когда любовь одних шла на

убыль, появлялись другие, в которых вспыхивали страсть и

жажда обладания мной.

Я ещё долго оставалась бы в сладострастных объятиях

любви, если б не увидела в замочной скважине

любопытствующий глаз, который смотрел на меня, не

отрываясь. Мигом ушли все страсти и привязанности, волны

наслаждения перестали мучить тело, и я осознала себя голой

и обманутой. От стыда я не знала, куда деться. Люди вокруг

меня продолжали заниматься любовью. Глаз из замочной

скважины исчез, подсматривающий за мной человек заметил,

после себя. Жизнь дальше не имела смысла. Сплошное

ожидание того, кого никогда не суждено вовлечь в свою

жизнь, угнетало. Я замерзала и не пыталась себе помочь.

Глаза застилала тьма. В ушах раздавался нарастающий гул

одиночества, пожирающий остальные звуки. Тело немело,

отказывалось чувствовать. Может, я умирала.

Чьи-то руки подхватили меня и понесли, и мне было всё

равно, куда они меня несут.

Глава 7. Больничная рапсодия

Осмотревшись вокруг, поняла, что в больнице. Справа и

слева бесконечной чередой тянулись железные кровати с

пациентами. Вдоль коек курсировал унылого вида врач и

осматривал больных, прописывая особое лечение. Люди

стонали, пыхтели, вздыхали. А кто и истошно кричал от боли,

упрашивал доктора помочь, и доктор старался, спасая всех,

кого мог. В больничной зале прохладно, свет скуден. Запахи

пота, лекарств, тщательно стираных простынь и хлорки

раздражали нос.

Мне было лень и больно подниматься, поэтому я лежала и

рассматривала больных, что находились рядом. Мои соседи

дремали с открытыми глазами, неподвижно распластавшись

на кровати, в ожидании момента, когда к ним подойдёт врач.

Иногда нездоровые потягивались, разминали затёкшие части

тела и переворачивались на другой бок. Медсестра проходила

между кроватей, везя перед собой столик на колёсиках, на

котором гремели кастрюли и миски, наливала всем суп, ставя

наполненные тарелки на тумбочки. Старики и старухи с

трудом, охая и причитая, вытаскивали свои убогие

морщинистые тела с бледной кожей из-под одеяла,

принимали положение "сидя" на койках, кутались в халат и

тянулись иссохшими руками к тарелке с горячим супом,

потом, причмокивая, начинали жадно втягивать в себя

жидкую смесь из овощей и кусочков мяса. Молодые

выпишет.

- Ну и пусть.

Старик неодобрительно покачал головой.

- А я поэт. Хотите, я вам что-нибудь прочту? Может, это вас

развлечёт.

- Прочитайте. Только что-нибудь невесёлое.

- Почему невесёлое? - спросил старик.

- Ничто радостное мне сейчас не понравится... А будет

лишь раздражать, - ответила я.

- Хорошо.

Старый поэт начал декламировать стихи. Звуки

проносились ветерком над койками с лежащими в них

больными, от каждого забирая по кусочку печали.

- Не тронуты росой ресницы,

Они черны, длинны, как прежде.

Кто выдумал мрачные больницы,

Где пациенты спят в одежде?!

Какой-то призрак их утешил,

Внушил страх смерти им и боли,

И каждый чувствовал: он брешет;

Но видел бездну под собою.

Мечта кружила над больницей,

Храня мотивы предысторий,

А смерть каталась в колеснице,

Стучавшись смело в их покои.

Ведь, кто не умер, жив надеждой

Из слов неясных и блужданий,

Откроет смысл их злой невежде

Обоз напрасных испытаний.

- Так-так, опять стихи читаете, - раздался голос доктора,

который незаметно подкрался.

- Читаю. Барышня попросила, - испугавшись, оправдывался

поэт.

- Я вам уже устал повторять, что стихи сочинять

меня, приветливо улыбаясь, а безжизненно смотрел в

потолок. В ужасных догадках я резво подскочила к

бездыханному телу поэта. Смерть пришла к нему, незаметно

забрала и ушла. В руке виднелся смятый клочок бумаги. Я

вынула его и прочитала:

"Когда-нибудь устану плакать

И низко голову склоню.

А мысли...

Мысли будут капать...

Капать...

Ломая хрупкую мечту.

Таким никчемным и ненужным,

забавным и смешным,

Я чувствую себя...

А утром..."

Дальше я читать не могла, слёзы лились рекой на щёки. Я

смяла бумажку и взяла себе, это было всё, что осталось от

милого старика. В кармане я нащупала хлеб, что подарил мне

отшельник из мира веры, и стала жевать по крошке. Стало

легче. Я зажевала слёзы. Труп старого поэта уже разлагался.

- Когда он умер? - спросила я у больных, лежащих по

соседству.

- Дня три уже как. Никто не подходит. Врач заболел, -

ответил мне лениво чей-то голос.

"Что мне за чудо-таблетку тут дали?" - подумала я, но вслух

этого вопроса не озвучила.

- А где тут хоронят умерших? - обратилась я к ответившему.

- Да там, в конце зала. Там лежат деревянные шкафы, куда

трупы складывают. Потом эти шкафы уносят в Хоронилище.

- А вы мне не поможете отнести туда старика?

- Я ведь больной, я сам себя с трудом ношу, - зло ответил

мне голос.

Остальные больные отвернулись, точно и не слышали

нашего разговора. Тогда я стянула с кровати простынь и

уложила на неё тело поэта. С трудом дотащила покойного до

находят обломки, ведь меня всегда окружали только новые

вещи. А между тем, за моей спиной раздавались звуки,

похожие на треск огромного костра. Это самовозгорелись

шкафы, которые только что принесли с трупами. Мне

повезло, что я успела вылезти. Выходило, что после людей

оставались лишь вещи, которыми они пользовались, а трупы

никто не хранил.

Я тщательно разглядывала вещи, и невольно в моей голове

возникал вопрос: "Люди всё-таки делают вещи, или вещи -

людей?"

На стенах висели картины. Они изображали пейзажи,

натюрморты, животных, старомодно одетых дам... Эти

картины создавали, верно, особые люди. Они много лет

рисовали вещи, людей, а им за это разрешили называть себя

художниками, и теперь их полотна заботливо хранили здесь, в

этих залах...

Я обратила взгляд на предметы, грубо вытесанные из дерева

или камня. Они предназначались для хозяйственной

деятельности, которой уже давно никто не занимался. Я живо

представила себе их хозяев, похожих на людей из мира стали

и пота, только за людей уже давно делали основную работу

машины, а раньше, может, людям приходилось работать

мозолистыми руками.

Ещё я обратила внимание на чудные часы, они показывали

время стрелками и монтировались в ящичек, из маленькой

дверцы над часами свисала на пружинке деревянная птичка.

"Как странно", - подумала я и пошла дальше.

На одной из полочек я увидела прелестную шкатулку,

усыпанную драгоценными камнями. "И кто только выбросил

такую красивую вещь?" - недоумевала я. При открывании

крышки в шкатулке срабатывали механизмы - и играла

музыка. Девушка, изображённая на фотографии, улыбалась,

лицо обрамляли смешные кудряшки. В шкатулке лежало

колье, видимо, принадлежавшее этой незнакомке с

фотографии, сделанное из прозрачных камушков. Я

людей в костюмах). Собак было штук десять, они скалили

зубы, из пасти текли слюни. Этих животных воспитали,

чтобы убивать. Убивать посторонних. Собака, конечно, друг

человека, но часто они дружат не с теми людьми.

Человек в костюме привёл меня в просторное помещение с

множеством этажей и столов. Казалось, каждый метр этого

помещения ценился на вес золота, потому что столы и стулья

громоздились один на одном. За каждым столом сидели

мужчины в одинаковых костюмах и что-то писали, кому-то

звонили, иногда срывались с насиженных мест и убегали,

исчезая надолго из вида.

- Посидите здесь. Ждите, пока вас вызовут, - обратился ко

мне сопровождающий.

Я села на одну из скамеечек, которые ютились вдоль стен.

Рядом стояли другие скамейки, на них тоже сидели люди,

видимо, такие же, как и я, они не одевались в костюмы.

Времени прошло много, а меня не вызывали, я стала

уставать от ожидания. Встав с места, я стала прохаживаться

по коридору, но туда-сюда снующие люди в костюмах то и

дело натыкались на меня и бросали недовольные взгляды.

-Да сядьте же вы, наконец! Вы мешаете работать, - сделал

мне резкое замечание один из них.

Я снова присела на скамейку.

- Можете не спешить, - нарушила молчание женщина,

сидящая рядом со мной. - Я уже третий день ожидаю вызова.

- Так долго?

- Это ещё не долго. Люди по три недели ждут.

- А где я? Что это за мир?

- Это не мир, - подозрительно оглядела меня с ног до

головы женщина. - Это Орган Власти!

"Так вот он какой - невидимый Орган Власти!", - удивлённо

воскликнула я про себя. И тут же за себя порадовалась,

потому что редко кому-нибудь из моего мира удавалось зайти

так далеко, а, может, и никому. И тут же радость сменилась

тревогой: находиться здесь - опасно, я ещё не знала никого,

Встреченных людей: 1606................................................

Из них друзей: 0............................................................

Родственников: 2............................................................

Неоднократно встреченных: 36..........................................

Прочитанных книг: 1080...................................................

Сделанных шагов: 13000033332221....................................

Из них осознанно: 19000951.............................................

Мыслей в голове: 15798...................................................

Из них оригинальных: 56................................................

Общее количество поднятых кг: 3780005..............................

Перенесённых болезней, выпавших зубов, волос..................

Поцелуев, объятий, интимных телодвижений,

связей...............

Используемых ресурсов, электроэнергии, услуг связи,

почты...

Поломанных вещей.........................................................

Запущенных змеев, заводных игрушек, программ..................

Видов поверхностей, запахов.............................................

Неудач, побед................................................................

Дней, прожитых зря.........................................................

.................................................................................

.................................................................................

.................................................................................

.................................................................................

.................................................................................

.................................................................................

.................................................................................

.................................................................................

...........................итого на 34 страницах..........................

Сколько цифр нажила... Когда успела? Я хотела заглянуть в

чужие статистические листы: а как у них там, такие же

цифры. Но люди прятали их от моего любопытство.

Правильно: есть свой, в него и заглядывай.

- А здесь всё верно? - спросила я секретаршу.

справок, устилая пол рваными объедками, поглощая только

буквы, информацию.

Остановившись подле меня, бумажный водоворот начал

выделывать фокусы. Он преображался то в фонтан, то в

престидижитатора, жонглируя смятыми в шарики справками.

То и дело водоворот давал мне понять, что жаждет заполучить

из кармана и мой статистический лист, но я проявила

упрямство и не отдала документ, он мне ещё пригодится, а

разговаривать снова с секретаршей не хотелось.

Буяня, озорная буря пронеслась.

- Внимание! - голос в радио очнулся. - Бумажная буря

отступила, унеся с собой не один документ. Это

безвозвратная потеря. Но надо жить дальше. Объявляется

красная уборка. Всем сотрудникам срочно переодеться в

красную форму и выйти на уборку. И помните: от вашей

инициативы и ответственности зависит эффективность

работы Высшей Инспекции. Мы должны покончить с

последствиями стихийного бедствия.

Тут же в коридор высыпало множество сотрудников в

красной форме: женщины были в красных халатиках и

косынках, а мужчины в красных комбинезонах. Красными

вениками они сметали остатки бумаг в красные совки.

Хорошо сохранившиеся документы они складывали в корзину

реставрации.

Да здравствует красная уборка! Через какой-нибудь час

высшая Инспекция сияла порядком и чистотой. Работа

возобновилась. Все сотрудники разбрелись по кабинетам,

столам и стульям. Каким образом они могли в таком

количестве помещаться в довольно небольшом здании,

осталось для меня неразрешённой задачей.

Я подошла к окошку N 11.

- Извините, а вы не подскажете, какие из дней прожиты

мной не напрасно? Мне хотелось бы понять систему и

проживать все дни с пользой.

Молодой человек из окошка N 11 так на меня посмотрел,

никого не наблюдалось. На меня смотрели только пустые

стены и стол, заваленный бумагами.

- Садитесь, - вдруг послышалось откуда-то из-под потолка. -

А, впрочем, постойте, я, как следует, вас разгляжу.

Я огляделась - нигде никого по-прежнему не видно.

- Не пытайтесь меня увидеть, я никому не показываюсь.

- Почему? - непонимающе спросила я.

- Дабы сохранить себя втайне. Моё лицо может быть

любым. Прошу не задавать мне больше вопросов, я всё равно

на них не отвечу. Возьмите со стола бланк и заполните его.

Нам это нужно для отчётности.

Я вынула одну из бумаг, пробежала по ней глазами:

стандартные вопросы о возрасте, росте и тому подобных

вещах. Я быстро всё заполнила ровным почерком и подняла

голову в поисках того места, откуда на меня смотрел некто

невидимый, чтобы показать ему заполненный бланк.

- Я вижу, вы справились. Положите заполненный бланк

поверх остальных бумаг и уходите, - неожиданно снова

заговорил голос.

- Но... Но я...

- Никаких вопросов. Уходите.

Дверь кабинета сама собой распахнулась, я вышла, и она

тут же бесшумно захлопнулась за мной.

Все ожидающие приёма на меня смотрели с нескрываемым

уважением и глазами спрашивали: "Что там? Что там, за

дверью?", но вслух задать свои вопросы не решались, люди в

костюмах смущали их.

Сопровождающий уже меня поджидал и, схватив под руку,

куда-то повёл.

- По распоряжению Высшей Инспекции вы направлены на

проживание в один из лучших миров. Я вас туда провожу.

- А если я не хочу туда идти?

- Если не хотите, можете вернуться туда, где я вас подобрал.

Официально вы труп и должны будете сгореть в шкафу.

Проводить вас обратно?

- А, вот и вы, Ева! Мне поручили вас встретить. Я сотрудница

Органа Власти. Меня зовут Стелла. Вам уже говорили обо

мне?

- Да, мне говорили.

- Так вот. Не будем терять время, перейдём сразу к делу.

Прошу слушать меня внимательно и ничего из сказанного

мной не забывать. Этот мир очень опасен. Здесь действуют

особые законы, чёткие и жестокие. Если вы не будете их

соблюдать, вас убьют, не дожидаясь вмешательства Высшей

Инспекции. Закона всего три. Закон первый: не брать ничего

чужого, если только вам что-нибудь не предложат в подарок.

Закон второй: трепетно уважать тех, кто находится выше вас

по своему положению. Закон третий: играть по правилам тех,

кто выше вас по положению. А выше вас по положению тут

все.

- Я надеюсь, это всё?

- Да, это всё. Для начала вы будете чем-то вроде пешки в

этом мире, но если вы себя достойно проявите, то станете

королевой, - продолжала мне давать советы Стелла.

- И что я должна буду для этого сделать? - недоумевала я.

- Чтобы вас сразу не съели хищно настроенные обитатели

этого мира, вы должны сходу, не теряясь, найти какого-нибудь

могущественного покровителя, всячески ему угождать, и в

случае успеха он сделает вас в этом мире весомой фигурой. А

затем вы должны кого-нибудь уничтожить, чтобы занять его

место.

- А что будет с теми, кого я уничтожу? - спросила я.

- Вас это не должно волновать. Если не вы их уничтожите,

то они уничтожат вас.

Мне захотелось уйти из этого мира, ещё в него не войдя, но

золото и блеск манили к себе, как магнит. Если б я ушла

сейчас, я бы себе этого не простила.

- Я вижу по вашему лицу, что вы согласны здесь остаться, -

одобряюще сказала Стелла. - Вы приняли правильное

решение. Вы красивы, у вас есть шанс. Отсюда, кстати, мало

- Она хороша, - прошёлся шёпот среди тех, кто наводнял этот

зал. - Да, она хороша...

- Хороша, только новенькая, - важно фыркнула какая-то

дама, укутанная в меха.

- И пришла совсем без денег, - оценили меня и сразу

отвернулись мужчины-пешки и добрая половина женщин.

- И её никто не знает, - отвернулась от меня оставшаяся

половина женщин.

- А у неё красивое платье, - задумчиво проговорил один из

мужчин.

- И красиво всё то, что под платьем. Я её покупаю, - быстро

решил один из мужчин, имеющих много денег, пока его никто

не опередил.

- Нет, я её покупаю. Я готов предложить больше, - твёрдо

сказал другой, вынув трубку изо рта.

- Нет, я! Нет, я! - к моему ужасу, послышалось отовсюду.

Больше спроса, больше ажиотажа, больше денег!

Меня выставили на торги, совершенно не спрашивая моего

мнения, хочу ли я продаваться. В этом мире я имела статус

товара, потому что сама ничего и никого не в состоянии

купить. Отовсюду летели к моим ногам деньги, меха,

драгоценности, но прикоснуться я могла лишь к

собственности того, кто выиграет спор за обладание мной.

Мне оставалось лишь мечтать, чтобы спор за меня выиграл

достойный человек, но такие слова, как честь и достоинство,

никак не вязались с личностями тех, кто пытался меня

приобрести.

Я смирилась, причём, делая вид, что я безумно рада

покупателям, иначе меня бы ожидала жалкая участь. Я

произвела над собой операцию без обезболивания, разрезала

кожу, вынула изнутри всё, что там находилось. Полученную

пустоту заполнила рабской психологией и качествами

характера, необходимыми для новой жизни, зашив кожу так,

чтоб не осталось и тени шрама. И за это я получила шанс

стать властительницей блистательного мира, играть судьбами

Предстояло научиться тому, чего не умела: виртуозно

впиваться в мозг и чувства нового господина и вытягивать из

него как можно больше денег и благ - в общем, всё то, что

давало силу в этом мире. Но где найти того, кто сможет меня

обучить всем секретам этого тонкого и коварного мастерства?

Все окружающие - потенциальные конкуренты. Приходилось

действовать на ощупь.

Вскоре я нашла коварного учителя, многие сочтут его

необычным. Он не был человеком, поэтому конкуренция в

мире людей его не интересовала.

Когда закончилось роскошное пиршество в честь

приобретения фаворитки, король, будучи достаточно пьяным,

поволок меня в царскую берлогу. Личные апартаменты

временного короля впечатляли, но я не успела их досконально

рассмотреть, потому что мой господин бесцеремонно повалил

меня на королевскую кровать и стал жадно насиловать. Я

делала вид, что мне нравится всё, что делает со мной король,

но на деле, его действия не вызывали никаких чувств, кроме

неподдельного отвращения. Надо мной нависло жирное

безобразное тело, исторгающее из себя невнятные звуки,

воняющее, словно навоз, и брызжущее на меня слюной. Я

попыталась абстрагироваться и стала разглядывать бархатный

балдахин над кроватью. С балдахина что-то свисало, что-то

длинное и узкое. Присмотревшись, я поняла, что это змея.

Она таращила на меня маленькие глазки, изучая и

гипнотизируя. Неожиданно я услышала голос змеи у себя в

голове:

- Я змей. Ш-ш-ш... Ш-ш-ш... Тиш-ш-ш-ше. Тиш-ш-ше.

Молчи, как и я. Всегда молчи, и будешь любима хозяином.

Говори только тогда, когда он попросит.

- Но ты не молчишь, - я стала общаться мыслями со змеем.

- Для всех я молчу. Но ты ведь не хочеш-шь, чтобы тебя

сочли сумасшедшей, и сохранишь наш-шу беседу в тайне?

- Да.

- Ты мне подходиш-ш-шь. Ты ведь из мира интеллектуалов?

пришли в самый конец поезда, там стоял человек, особенный

какой-то человек, весь в чёрном, уже не молодой и очень

серьёзный. Он буквально впился в меня глазами, а я свой

взгляд не успела отвести.

- Отдай мне свой кулон. Ты ведь знаешь, что этот убогий

символ веры ничего не значит, - приказал тёмный король мне.

- Не отдам, - собрав все силы в комок, ответила я. - И хлеб

не отдам, мне его мудрый отшельник дал.

Тёмный человек скривился и проговорил:

- Ему не долго осталось. Будь со мной.

- Нет, - сопротивлялась я.

- Ах, так? Ну, так увидь мою силу, - и с этими словами

тёмный человек стал вынимать взглядом из меня, будто

железными клещами, всё живое, убивая это живое, делая мою

жизнь пустой и бессмысленной.

Моё тело было уже не моё, а его - меня совсем не слушало.

- Мама, помоги мне, спаси меня, - кричала я, но крик

получался сдавленным и невнятным, как это бывает во сне.

Я страдала от собственного бессилия. Мать с безмятежной

и одобряющей улыбкой взирала на мою смерть:

- Как ты смеешь просить меня о помощи? Ведь я тебе

нашла лучшего жениха, а ты его отвергла. Теперь страдай до

конца.

Я вспомнила о хлебе в кармане и попыталась его достать.

Но тёмный человек вынул этот хлеб сам и раскрошил по

полу, специально проделывая это медленно.

- Ты видишь? Ничто меня не в силах остановить. Тебе и

другим совсем нечего мне противопоставить.

"Нет, нет, - судорожно я копалась в своей голове в поисках

нужной мысли. - Должно что-то быть в каждом. Должно что

то быть и во мне, что не позволит ему меня тронуть и сделать

своею невестой. Если он такой сильный, то почему не

возьмёт меня силой сразу, без моего согласия? Наверное, есть

законы, что и над ним властны".

Как только в сознании промелькнула эта мысль, сила

бумаг, стояние в длинных живых очередях... При всём

старании я не успела соблюсти формальности и подать заявку

на разрешение всё исправить. Но я не потеряла надежду и

решила ещё раз попытаться вернуть мир прежнему хозяину,

кем бы он ни был. Я вернулась в зал ожидания, остановилась

перед троном тёмного человека и гордо к нему обратилась:

- Так не честно. Это было невозможно - оформить за сутки

заявку.

Тогда тёмный человек принял вызов без всякой заявки и

объявил бой. На меня тут же набросилось примерно с сотню

голодных бесов. И на минуту я впала в оцепенение, но

пришла в себя - погибать не хотелось. Я заискрилась от

негодования, взгляд стал подобен молнии, внутренний огонь

убил демонов, и я победила.

Тёмный человек встал с трона и ушёл. Казалось, он ничуть

не расстроен, и, возможно, даже рад победе, но с виду был

невозмутим, не могу утверждать с абсолютной точностью.

"Ты победила сегодня, отвоевав кусочек мира, но битва ещё

не окончена", - услышала я голос.

"Зачем он мне дал разрешение на битву?" - подумала я.

На этом мой сон закончился.

Глава 12. Любовь

- Зачем он мне дал разрешение на битву? - спросила я сама

себя, когда проснулась.

- А? Чего ты говоришь? - вдруг услышала я голос

временного короля.

- Я говорю, почему Создатель не позволил нам с вами, мой

король, встретиться раньше? С вами так хорошо, - быстро

исправилась я.

Королю польстил комплимент, довольный, он поднялся с

кровати, не без гордости посмотрел на себя в зеркало,

пригладил лысину и торжественно произнёс:

- Сегодня я выведу тебя в свет. Одевайся.

удовольствие - знать свою силу и видеть, как какое-то

убожество даже не предполагает во мне силы. Не это ли

безграничная власть? Король даже не подозревает о том, что

он для меня самая лёгкая мишень. Хочеш-ш-шь, я его убью, а

ты станеш-ш-шь временной королевой? Для этого

потребуется всего лиш-ш-шь капелька яда.

- Нет. Быть королевой и носить свою смерть на плече?

Я задумалась, змей уже не казался мне невинным, в

следующий раз я не буду спешить принять его помощь или

совет. Змей сверкнул на меня глазами, зашипел и уполз.

А в это время вечеринка в клубе набирала обороты. Ночная

жизнь имела неповторимую прелесть. Яркие огни, громкая

музыка, экзотические коктейли и возбуждённые люди кругом.

На сцене любовница приближённого к королю исполняла

глупую песню. Когда она закончила петь, ей бурно

зааплодировали. Похоже, она понравилась публике. Король

сидел мрачный, ему не по вкусу, что кто-то затмевал его

собственную фаворитку даже на короткое время.

- Иди станцуй что-нибудь, - приказал он мне.

Я хотела отказаться, как откуда-то из-под стола раздалось

шипение змея. Он мне напоминал о пользе молчания и

покорности.

Как фаворитка короля я могла вытворять на сцене всё, что

заблагорассудится. Зазвучала модная мелодия. Алкоголь и

громкая музыка сделали своё дело: мне пришлось по сердцу

положение рабыни, а осознание того, что многочисленная

публика внимательно разглядывает меня, придавало особые

силы. Я магнитом тянула из зала энергию. Движения

становились смелее... А потом я отдалась танцу, забывая про

стыд, забывая про амбиции и прочую ерунду. Мне нравилось

танцевать. Блестящие змеиные чешуйки сбрасывались одна за

другой.

Погружаясь в потоки разврата, я чувствовала, как нарастает

всеобщее возбуждение. Дерзко срывала с себя предметы

одежды, обнажаясь перед немигающим взором толпы. Я

Толпа расступалась неохотно. Никому не хотелось отдавать

кусок мяса, такой аппетитный, хорошо прожаренный,

который каждый в мечтах уже видел своим. Но холодная

настойчивость эффектного господина заставляла уступить

лакомый кусочек именно ему, словно все ели мясо руками, а

этот господин умел пользоваться ножом и вилкой.

Внезапная эйфория охватила меня целиком. Он спасал меня

от жирных, запотевших рук, не привыкших к изяществу,

равнодушно срывающих цветы, которые им только попадутся

на пути и понравятся, не думая о том, что кто-то с любовью и

заботой рассадил их на клумбе с хорошей землёй и вырастил.

У ног появились крылья, и я, слетев с подиума, бросилась в

толпу навстречу человеку.

Я бежала, распихивала беспощадно всех, кто попадался мне

на пути, я кричала, грубила, наконец, достигла цели и...

ударилась о стеклянную стену, ту самую, что разделяла нас и

раньше. Я стучала кулаками, пытаясь её разбить, била

ногами, но она неумолимо отделяла меня от того, кем желала

я обладать с первой же минуты, как его увидела. А, может

быть, и раньше, в тот момент, когда у меня сложился образ из

всех тех черт, что любила. Мой идеал мужчины, именно мой

и только мой, стоял по ту сторону стекла, молча взирая на

попытки к нему прорваться, а потом, устав наблюдать,

прислонился к стеклу лбом, грустно улыбаясь. Я билась о

стекло сильнее. А затем, истощённая, опустилась на

корточки, у меня не хватало сил плакать.

Мой объект желания, про себя я его назвала незнакомцем

(хотя я знала о нём больше, чем все те, кто окружал его по ту

сторону стекла, он оставался для меня всё-таки незнакомцем,

полным загадок) опустился на корточки рядом со мной.

Дотронулся до стекла красивыми ладонями в том месте, где я

сидела, желая обнять. Я подняла на него взгляд, он ответил

улыбкой и прикоснулся к прозрачной стене губами, будто

говоря: "Я в тебя влюблён, я тоже исхожу от страсти".

Люди вокруг, заметив, что мы успокоились, очнулись. Они

до зрелищ людей стала расходиться, и мне пора было

уходить. Я бросила воздушный поцелуй незнакомцу,

подобрала одежду и побрела в неизвестном направлении.

Я не знала, как мне выбраться. Я никак не могла найти той

двери, в которую вошла. Ещё немного - и месть временного

короля меня бы настигла, он уже послал по моим следам

ищеек, для которых любая прозрачная стена - не помеха.

По полу полз змей.

- Иди за мой, - сказал он.

Он привёл меня потайными путями в опочивальню

временного короля, где я провела немало бессонных ночей.

- Раздвинь шторы за кроватью. Там есть дверь. Открой её и

быстро уходи, - дал мне указания змей.

- Почему ты помогаешь мне? - спросила я.

- Может, потому что я вовсе и не коварный. А, может,

потому, что мне скучно, - ответил равнодушно змей.

Змей исчез из моей жизни. Я покинула ненавистный мне

блистательный мир.

Глава 13. Разговор с Ником

У выхода из блистательного мира, в пространственном

коридоре, я встретила мужчину в шляпе, он стоял недалеко от

меня, уходить не собирался и, казалось, изучал пристально

взглядом из-под очков. Заметив, что я его разглядываю,

мужчина обрадовался и кивнул мне. Я кивнула в ответ и

хотела пройти мимо, как неожиданно мужчина меня

окликнул.

- Кажется, вас зовут Ева? - обратился он ко мне довольно

приятным голосом.

- Да, меня зовут так. Но я не имею чести быть с вами

знакомой, если не ошибаюсь.

- Ошибаетесь, я знаю вас с детства. Моя работа - следить за

вами, ну, и не только за вами, разумеется. Так же, как у вас,

есть десять учеников, у меня есть десяток тех, за кем я

изучить, а ваш случай очень и очень всех нас интересует. До

сих пор мы не сталкивались с таким упорством узнать то, что

и не может быть узнаваемо.

- Вы знаете даже о том, что я хочу узнать? - поразилась я.

- Я знаю о вас много. Мы умеем проникать даже в ваши

мысли, - Ник утвердительно кивнул головой.

- Тем не менее, я хотела бы продолжить свои путешествия.

Вы меня не убедили.

- Да поймите же, если вдруг муравью захочется жить в

гнезде и летать, а птице захочется жить в муравейнике и

ползать, у них ничего не выйдет, они оба погибнут, потому

что всё однородное всегда отталкивает от себя инородное.

Это закон жизни, и нам всем следует законы соблюдать,

иначе Он рассердится и уничтожит нас всех.

- Никто не знает, какой Он, никто никогда его не видел. И

из других миров меня ещё ни разу не выгоняли.

- Как же с вами сложно. Вас ниоткуда не выгоняли, потому

что вы нигде надолго не задерживались. Если ж вам было так

хорошо в других мирах, почему вы там не остались?

Впрочем, хватит рассуждать. Пеняйте на себя, если я вас не

убедил, но предупреждаю: если вы будете продолжать

попытки исследования чужих миров, то мы примем

надлежащие меры, - Ник повысил интонацию разговора, он

начинал терять терпение.

- Можете меня изолировать прямо сейчас, потому что я всё

равно буду продолжать делать то, что считаю нужным, -

смело ответила я, наверное, в тот момент я чувствовала себя

героем.

- Мы предложили вам для жизни самый лучший мир.

Многие люди сюда стремятся, вы же в него попали без

особых заслуг перед обществом. У вас могло бы быть всё, что

бы вы только не захотели. Что же вам ещё нужно? -

недоумевал Ник.

- Мне этот мир не понравился. Я не знаю, что мне нужно,

но точно не богатство, не слава и не вещи, которые могли бы

Глава 14. Мир благополучия

С силой я толкнула дверь в мир благополучия. Уж здесь-то

точно никто меня не найдёт, потому что никто меня не

считал благополучной, а я и не хотела быть таковой. Ну что

ж, пришло время примерить и эту роль.

Меня встречали улыбающиеся лица ярко одетых обитателей

благополучного мира. Люди улыбались, улыбались везде, эти

улыбки, казалось, преследовали меня даже тогда, когда я

закрывала глаза и ничего не видела. Рты, полные вычищенных

до бела зубов.

Улицы наводняли рекламные щиты, демонстрирующие

круглые сутки небольшие ролики о новых товарах на рынке.

Красивые женщины или мужчины всячески демонстрировали

счастье, которое они обрели, купив новую электробритву или

фен для укладки волос, а до этого их счастье было неполным,

а то и вообще не посещало их. Всюду сновали люди,

предлагавшие купить разнообразные товары, нужные и

ненужные. Они обещали всевозможные скидки и подарки за

то, что я позарюсь именно на их товар. Ещё они всовывали

мне в руки бумажки и визитки, чтобы я не дай бог не забыла

о том, что они мне предлагали. Пройдя всего по одной улице,

я насобирала целую сумку таких бумажек. "Интересно,

сколько надо денег, чтобы это всё купить? И какой я должна

иметь дом по размерам, чтобы все эти товары могли там

уместиться?" - примерно такие мелькали мысли.

- Здравствуйте, как поживаете? - слышала я отовсюду.

- У вас уже есть новая модель DVD-плеера?

- Неужели вы слышали о новом событии в области

косметологии?

- Вы знаете, что теперь сок "Лучший" стал на 25% больше?

- Эта помада - настоящая сенсация!

- Вы сами готовите? Тогда незаменимая вещь для вас -

специальные ножи для резки овощей!

- Тёрка для сыра!

В этом мире надо потратить слишком много времени, чтобы

прижиться. Ради того, чтобы наполнить дом дорогостоящим

хламом, улыбающимися людьми и чувствовать себя, как в

игрушечном домике. Нет, это всё не моё. Я не хочу быть

игрушкой, которая мечтает лишь о новых аксессуарах и

игрушечном мальчике.

- Не хочу! Не хочу! Не хочу! - закричала я.

Все продающие стали обходить меня стороной, как

прокажённую.

Надо было скорее выбираться, потому что ещё немного, и я

навсегда останусь в мире благополучия, думая каждый день:

"Ещё приобрету вот эту вещь, и эту, и уйду. Нет, ещё вот эту,

и точно всё!"

Всем существом я чувствовала, что в этом мире не найду

ответов на свои вопросы, скорее, вообще перестану их

задавать. Вряд ли тут появится Он, таинственный Создатель

мира, потому что в мире благополучия всегда хорошо, и все

думают, что их создатель, кто угодно, только не Он.

Благополучные люди считали, что они сами строят жизнь, что

они сами всего могут добиться, без помощи Создателя. Даже

в конце жизни они не чувствовали, что каждый день

покупали кусочек будущего гроба, выброшенного шкафа,

пусть и роскошного, в котором их трупы сожгут, и для них

наступит вечный покой.

Любой неизвестный мир, даже самый отвратительный,

представлялся мне более привлекательным, чем этот, где

никто не страдает, где все люди - либо продавцы, либо

покупатели. Мне хотелось выбраться отсюда и сочинять

стихи, сочинять их пачками, надрывные. Такие, какие

сочинял старик-поэт, пока не умер. Мне хотелось укрыться от

людей, оградиться от них непрозрачными стенами, сохранить

хрупкое одиночество, отстоять внутренний мир, снова

чувствовать себя живым человеком, а не напоминать

апатичную сволочь, которую ничего, кроме собственного

счастья, не интересует. Наверное, я привыкла быть слегка

на меня, изучали и говорили, рассказывая всё. Их изобрели,

дали жизнь, нашли им хозяина. Они служили хозяину много

лет, пока хозяин не перенёс их сюда, на свалку. Они избежали

Хоронилища.

Общение вещи и человека не прошло без следа: вещь

научилась говорить, а человек - безмолвно взирать на

происходящее. Много лет люди дотрагивались до вещей

руками, переживали эмоции, глядя на них, наполняли вещи

значением, задавали им цену. А теперь вещи лежали тут, на

холодной земле, и земля их поглощала, чтобы скрыть то, что

уже не нужно. И когда-нибудь эта же земля откроет для

потомков правду о тех, кто жил раньше. Земля, словно книга,

расскажет всё тому, кто её откроет...

Взгляд упал на фотографию в рамке, которая уже

наполовину скрывалась в земле. Я её подняла, стерла пыль и,

к своему удивлению, узнала незнакомца. Я думала: мы

больше никогда не увидимся. Мой путь вел меня в

неизвестность, в никуда. Будущее представлялось тёмным

тоннелем, ведущим в тупик. Я грустно положила фотографию

на прежнее место, предоставив её судьбе, но образ

изображённого на фотоснимке взяла с собой, сохранив его в

сердце.

Желая забыться, перестать думать, слушать внутреннюю

печаль, я брела дальше по заброшенному Создателем городу,

и свалка вещей осталась позади. Ни одну из вещей мне не

хотелось унести с собой, она бы стала грузом. Никогда не

понимала людей, забирающих у свалки вещи.

Я вышла на длинную просторную улицу, где мне стали

попадаться люди. Они лежали в бездействии рядом с

мусором, пустыми бутылками, и по их ногам бегали крысы,

но они не обращали на них внимания. Они были больны.

Иногда они вставали и куда-то уходили, иногда - начинали

жестоко избивать друг друга, но они никогда не

разговаривали между собой, им было нечего сказать. Они

устали от бесконечности, темноты и молчания улиц. Тела

Мужчина задумался.

- Есть тут одно место, где никто из нас не был. Это место -

настоящий ад, наша помойная лужа покажется тебе раем,

когда ты там окажешься. Оттуда никто не возвращался. Если

тебе нечего больше терять, иди туда, но я не советую. Я б

отправил кого-нибудь тебя проводить, но никто не согласится.

Окружение мужчины отчаянно замычало: они не хотели

идти со мной, но и отпускать меня не хотели. Но их вожак

уже принял решение.

- Тебе, девушка в чистой одежде, лучше идти, пока не

поздно. Надолго я их не сдержу.

И, обратившись к собратьям, добавил:

- Я сказал, пускай идёт. Она не из нас, она здесь случайно.

Пусть идёт, куда шла. Все, кто посмеет тронуть её, будут

разбираться лично со мной.

С этими словами мужчина грозно посмотрел на мычавших,

веля подчиниться. И меня пропустили. Спешно я прошла

сквозь толпу немытых бездушных людей, боясь обернуться.

Терять есть что каждому, даже в этом грязном мире. Мир

сточных канав - так я его назвала. "Ведь если я умру, все мои

догадки умрут вместе со мной, и никто о них не узнает. Ну и

пусть. Пусть никто больше не пойдёт моей дорогой, иначе им

тоже придётся идти до конца", - так говорила я про себя.

Долго и быстро шла мимо заброшенных зданий, когда-то,

видимо, здесь жили люди, обустраивали быт, а теперь

остались руины, погружённые во мрак. Бредущие по

заброшенным улицам люди походили, скорее, на кусочки

людей, которые при всём желании не сложатся в одного

человека.

Глава 16. Ад среди стен

Передо мной простирался бескрайний пустырь. Я осознала,

что ступила на территорию мира, откуда никто не

возвращается. Трава едва росла, такая же серая, как и небо,

умрёшь, только не будешь знать когда, чтоб душа твоя умерла

раньше. Да.

Мелькнула догадка: моё присутствие разбудило нечто.

Этого мира не зря боятся. Кому-то невидимому невыносимо,

что я здесь нахожусь, разжигаю огонь и пользуюсь теплом.

Редкие удары колокола продолжали раздаваться, такие

оглушительные и звонкие, что делалось страшно.

Я выглянула в окно и увидела тот же пустырь, без людей,

только ветер гонял пыль да песок. Зловещий звук

прекратился. Как только я успокоилась и подумала, что всё

прекратилось, удары в колокол зазвучали вновь. Кто-то со

мной играл и шутил очень зло.

Снова воцарилась абсолютная тишина. Я напряглась, всё

это показалось пугающе нереальным. Вот и меня начало

преследовать проклятие этого мрачного места, но ругать себя

поздно: вернуться уже нельзя. Я зажала уши руками и стала

ждать. Всё внутри меня содрогалось, но уже не от холода, а

от страха.

Раздался новый удар - тело вздрогнуло, душа замерла. Я не

могла пошевелиться, отказывалась понять, что это, я только

хотела не слышать больше этого громкого звука, но он будто

шёл изнутри. Удары сердца вторили ударам колокола. Лёгким

не хватало воздуха, мозг судорожно искал выход из

сложившейся ситуации и в панике не знал, с чего начать

поиск. Я быстро заговорила, мой громкий голос помогал мне

справиться с внутренним страхом:

- Нет, я не могу вот так умереть. Вот так, ничего не узнав,

не вскрикнув, не сказав ни слова. Я должна жить, рано

сдаваться. Ведь я могу узнать совсем скоро, чего не знаю

сейчас. Надо только совсем недолго продержаться. Секунду,

или две. Я не хочу умирать! Я хочу выжить. Надо только

пережить этот ужас. Секунду.

Но колокол неустанно, без остановки звонил. Бом! Я

вздрогнула. У меня не находила сил держаться. "Скорей бы

это закончилось", - думала я.

сыпать остатки хлеба на девочку. - Пусть поест. Она не

хотела ничего другого.

- Хотела, - отвечала я. - Просто голод сковал все её иные

мечты.

- Мне Он не дал детей, а ей не дал матери. Когда я умерла,

тело нашли лишь через месяц в квартире, где я жила совсем

одна, наверное, забыли меня давно, ещё задолго до смерти.

Почему Он не дал нам встретиться раньше? Мы бы не так

умирали. Совсем не так.

Старуха начала исчезать прямо на глазах, но губы ещё долго

твердили:

- Мы бы не так умирали. Умирая, мы бы хотели жить.

Я зажмурилась. Когда открыла глаза, девочки со старухой

не стало. Вблизи стояла только женщина, походившую на

проститутку, в ярко-красных колготках, такие же ярко

красные губы сложились на её густо напудренном лице в

подобие улыбки, когда она приметила меня.

- Я искала любви - и я её нашла! Я искала любви - и нашла!

- истерически смеялась женщина. - Много-много любви я

нашла! Посмотри! Посмотри, сколько любви! Разве я не

везучая?

Из земли появились мужские руки, которые тянулись к

женщине, хватали её за ноги и пытались увлечь под землю.

Женщина не сопротивлялась, она подставляла под руки самые

соблазнительные части тела и смеялась, ей это нравилось.

Множество рук продолжало стремительно её тянуть вниз, и

вскоре они исчезли из вида. Земля осталась такой же пустой

и мёртвой.

Слеза скатилась по моей щеке. Я едва сдерживала рыдания.

"Неужели такой ужас может существовать на земле?" -

взывала мысленно я к Создателю. Я упала на колени и стала

колотить землю руками.

- Я не верю! Не верю! Не верю, что ты создал мир таким,

Создатель! - закричала я.

Встав с земли, побежала обратно к дому.

Он приготовился стрелять в возможного врага, но, увидев

маленького мальчика над трупом матери, он попятился к

стенке и быстро заговорил:

- Я не знал, я думал, здесь враги... Мне приказали...

Простите, я не знал... Я думал, здесь враги!

Военный схватился за голову и зарыдал. Война навязывала

жестокие законы, ломая человеческое в нападающих и

жертвах.

- Беги! Ты ещё можешь спастись, - велел мне мальчик.

- А ты? - спросила я.

- Я останусь с мамой. Мне незачем жить, когда родных

больше нет, а мир стал похож на пустыню. Я всё равно умру,

мне не выжить. Беги!

И я побежала. Пробежав метров тридцать, я услышала, как

прогремел взрыв. Это исчезла в дыму хижина вместе с

мальчиком, его мамой и военным. Огонь, который недавно

тлелся в моей печке и согревал руки, жадно пожирал всё. К

ногам падали тлеющие щепки и куски обгоревшего мяса. Я

больше не могла на это смотреть, решив покинуть

выжженное кладбище.

Текли слёзы, сами собой текли, не переставая. Ветер

становился холоднее, что в некоторых случаях к лучшему,

потому что только внешний холод способен вытеснить

внутренний. Мороз, останавливающий в теле все процессы,

один спасает. Быть льдинкой посреди ледяной пустыни - это

нормально, это так и нужно. Кто не успел приспособиться,

тот пропал, замёрз в толще льда. Наводняющий душу

мёртвенным холодом - преступник. Но его не судят. Он живёт

до своей смерти.

Я огляделась, вокруг меня по-прежнему лишь бескрайний

пустырь, на горизонте виднелась хижина, которая служила

сомнительным убежищем. Я хотела вернуться туда, где ещё,

возможно, тлели угли, зажжённые мной. Но чем ближе я

подходила, тем дальше становился спасительный домик. Я

совсем выбилась из сил. Правда, когда душа и так полна

стола, из её головы текла кровь. Женщина перестала подавать

признаки жизни, мужчина продолжал её бить ногами.

Мальчики поднимались, пытались оттащить отца от матери,

но мужчина их прогонял от себя. Наконец, сыновья надоели

отцу, и он принялся и за них. Он убил их, он убил всю семью.

Затем он подошёл ко мне, плюнул в лицо и ушёл. Я не могла

влиять на этот мир, а этот мир не мог влиять на меня, каждый

жил своей жизнью.

Женщину и детей постепенно заносило песком. Я подошла

к девочке, погладила её по волосам, прикрыла светлые глаза

веками. Земля поглотила вдоволь настрадавшиеся тела. Ветер

завывал, будто стенал по усопшим.

Я стала догадываться, где нахожусь. В этом мире жили

мёртвые души. И только я - живая. Колокол зазвонил снова.

Видимо, колокольный звон - это сигнал, по которому мёртвые

души просыпались и начинали переживать моменты,

приведшие их к смерти, они больше не о чём не могли

думать, кроме как о своих страданиях.

Я почувствовала, что заражалась от мёртвых людей

проклятьем. Я видела пропасть, которой нет конца, из неё

нельзя выбраться. Она увлекала в себя всех, кто к ней

приближался. Люди, попавшие в роковую воронку, тащили за

собой других, они не хотели одни погибать в темноте. "Пусть

умрут все, пусть умрёт всё живое. Почему одни должны

умирать, а другие - оставаться жить?" - взывали мёртвые к

смерти, умоляя её выйти на охоту за живыми ради

справедливости.

Я вбежала в спасительный домик и закрыла за дверь на

щеколду. К счастью, в печке тлел огонёк, и я кинулась к нему

греться.

В дверь стучали, настойчиво колотили ногами.

- Открой! - прокричал мужской голос.

- Открой! Открой нам! Мы тоже хотим погреться! -

раздалось ещё несколько голосов.

- Мы всё равно найдём тебя! Ты будешь с нами! Открой

- Зачем ты сюда пришла? Ты хотела посмотреть на нас? Так

смотри! Открой дверь и смотри на нас!

- Нет, нет, я не хочу этого слышать, я не хочу здесь

погибать, - едва слышно шептали мои губы. - Спасите меня,

спасите меня, кто-нибудь! Создатель, ты всё видишь! Спаси

меня! Спаси! Я хочу жить, я хочу вернуться...

Меня никто не слышал, но я не сдавалась, не теряла

надежды. Стала бредить. Мне казалось, что ещё чуть-чуть - и

выглянет солнце, придёт любимый, почувствовав, что я в

беде, и спасёт меня. Но, увы...

Кричать бессмысленно. Оставалась одно - умереть. Мои

враги уже проникали в дом через окна. Я взяла палку, которая

валялась на полу и отчаянно стала бить тех, кто пытался

влезть в окно. Мне было всё равно, кто это: старуха, женщина

или ребёнок. Они все призраки. Их давно нет. Остались

только злобные тени. Я колотила всех подряд, но враги

побеждали численностью и непрерывностью атак. Вскоре я

выбилась из сил, и кое-кто уже стал теснить меня. Я

чувствовала град беспощадных ударов. Страшные глаза стали

надвигаться, вытягивать из меня жизнь, а я ничего не могла

поделать.

"Всё пропало, мне не спастись. Прости меня, Создатель,

что пошла сюда", - прошептала я и потеряла сознание.

Глава 17. Создатель

Когда очнулась, увидела свет. Свет обволакивал целиком.

Ничего, кроме света. Свет мог любить, мог любить так, как

никто. Он освещал все закоулки мира, просвечивая меня

насквозь, лечил, восстанавливая. В душе возникало лишь одно

чувство - безмерное счастье.

Сердце забилось сильнее, чем билось от страха. Всё земное

забылось, оно ничтожно мало и бессмысленно в сравнении с

этим живым, думающим светом.

Я постепенно начинала видеть вокруг. Меня окружали

- Мне Создатель тоже решил сделать подарок: подарил мне

тебя. Я ведь тоже ждал этой встречи. Ты единственная, кто

решился следовать за мной, куда бы я не шёл.

- Странно, все мечты исполняются тогда, когда ты уже этого

не ждёшь... И даже не надеешься. Когда тебе это уже совсем

не надо, - грустно промолвила я.

- Ты ещё просто не отошла от пережитого. После ада люди

долго не могут оправиться, но ты сможешь, будешь снова

мечтать и верить, что мечты исполнятся.

- Как тебя зовут, мечта? - поинтересовалась я.

- Меня зовут Эдем, - ответил он и поцеловал меня.

- И ты со мной исполнился?

- Как видишь. Ты можешь меня даже потрогать.

- И я не на том свете?

- Нет, должен тебя огорчить, ты всё ещё на этом, пошутил

Эдем.

Его голос успокаивал, наконец-то я могла забыть обо всём и

просто наслаждаться жизнью, пусть несколько минут, пусть

даже я сошла с ума от пережитого.

Глава 18. Цепи прошлого

Комната стала наводняться людьми. Вскоре меня окружило

много всякого народа: мать, отец, преследователи, ученики,

бывший муж, соседи, Ник - все те, кого я только встречала за

свою недолгую жизнь. Стены комнаты раздвинулись и стали

больше. Я поняла, что эти люди пришли сюда осуждать,

только они не знали, что уже совершенно бессильны. Ведь

это мой мир, и мне решать, кто какую роль в нём играет,

какие законы и правила здесь устанавливать. Мне никого не

хотелось обижать, но в ту минуту я желала одного: остаться

наедине с Эдемом.

- Ты не имеешь права нас бросить, - подала противный

голос мать, как бы прочитав мои мысли. - Мы не уйдём

отсюда. Ты не можешь нас прогнать.

всё верно, всё правильно, закрывает шкаф, идёт по своим

делам и возвращается через год, чтобы посмотреть, что с

этими фигурками стало. Вероятно, что и через год почти

ничего не изменится. Лишь немногие захотят иметь живое

сердце внутри, влюбятся в фигурку с другой полочки и,

захотев добраться до неё, разобьются. И совсем немногие

заведут собственный шкафчик со стеклянными дверцами и

станут собирать в него фигурки, подбирая их по вкусу.

Нерадостно от таких размышлений, но что мы в одиночку

можем сделать для этого мира? Разве что слегка его

изменить...

Я рассмеялась.

- Нет, я уже не вернусь. Никогда. Даже не думайте.

Эдем поддержал меня взглядом. Я встала на ноги. Старый

мир не хотел меня отпускать легко: я физически ощущала

глубоко запущенные корни мира людей, высасывающие из

меня жизнь долгие годы, и которые не так-то просто

перерезать. Толпа людей надвигалась на меня, пытаясь

схватить за руку, как провинившегося ребёнка, и вернуть

обратно, но я вовремя возвела между ними и мной стену.

Конечно, для Высшей Инспекции сломать эту стену не

трудно, но мне было всё равно, я уже верила в себя, верила в

любовь, в Создателя, наделившего меня особенной силой.

"Они ничего против меня сделать не могут, это то же самое,

что пойти против самого Создателя", - твердила я про себя,

укрепляя стену между мной и теми, кто стоял по ту сторону.

Эдем мысленно помогал мне. Это ведь не только мой мир, это

и новый мир Эдема.

- Мы ведь сможем удержать стену? - глазами я спрашивала

Эдема.

- Да. Разве может быть иначе? - глазами же отвечал мне

Эдем.

Постепенно лица людей, противостоящих мне, сливались в

единую массу, стеклянная стена крепла, почему-то раньше не

приходило в голову, что я могу не только создавать стены, но

предложила я. - Так, как мы всегда мечтали.

В голове находилось полно всяких красок, причём, столько

оттенков, что их и за две жизни не использовать. Мы

сотворили мир тёплым и солнечным. На стенах раскинулся

прекрасный сад. Ветви с зелёной листвой свисали над

головами, переплетались друг с другом и представляли собой

тенистую арку. Деревья в саду давали плоды круглый год,

цветы не увядали, осень никогда не заглядывала в это место.

Диковинные звери с пушистой шерстью расхаживали по саду

без страха, что их убьют. Всего тут было вдоволь: и пищи, и

свободы, и любви...

- Я назову этот сад в честь тебя. Я назову его Эдем, -

сказала я Эдему. - Посмотри-ка, как хорошо вокруг!

Глава 20. Путь

- Хорошо-то хорошо, но неужели ты больше не хочешь

выбраться из этих стен? - Эдем внимательно уставился на

меня, державшую в руках кисти и палитру с красками, в

ожидании ответа.

"Эх, - вздохнула я про себя. - Лучше бы он никогда не

задавал мне этого вопроса".

- Конечно, хочу, - ответила я. - Но если даже мы отсюда

выйдем, разве есть гарантия того, что Создатель решит

открыть нам свои секреты?

- Тогда пожелай. Ты ведь знаешь, Создатель чуток к твоим

желаниям, - подначивал меня Эдем.

-А, может, подождём?

- Нет, желай сейчас, или я уйду.

- Хорошо. Желаю выбраться из стен! - сама не веря в чудо,

громко проговорила я.

И не успела я произнести эти слова, как из потолка, оттуда,

где нарисованное небо, полился свет, тот самый свет, который

спас меня от призраков и подарил мне вторую жизнь. Свет

слепил, мы с Эдемом мало что видели, но всё-таки разглядели

немного дёрнулась. Видимо, в этот миг в общем доме

случилось землетрясение. Но черепаха вовремя опомнилась и

снова спокойно заскользила над поверхностью океана. Спустя

минуту мы с Эдемом вошли в сплошной белый туман и

больше ничего не видели, мы едва различали фигуры друг

друга. Лестница заканчивалась мостом. Мы его перешли, хотя

в нас жил страх перед неизвестностью, а дальше лестница

продолжалась, но шла уже не вверх, а вниз, и нам было

совершенно ничего не видно. Но мы шли. Мы устали, но

верили, что куда-нибудь придём. Вскоре нашему взору

открылась земля. Земля, покрытая снегом.

Мы спустились, холодный ветер пронизывал насквозь,

становилось зябко, лестница пропала, путь назад отрезан.

- Посмотри, здесь нет стен, - проговорила я, растерянно

оглядываясь по сторонам.

- Да, но в данных обстоятельствах они бы нам не

помешали, - Эдем пытался меня согреть объятьями.

- Ничего, мы привыкнем к холоду или найдём на этой земле

место, где тепло. Надо только двигаться быстрее и быть

ближе друг к другу.

- И в какую сторону мы пойдём?

- Выбирай, - ответила я, смеясь. - Куда ни глянь, везде одно

и то же снежное поле.

- Тогда пошли вон туда, где виднеются горы. Ты не

жалеешь, Ева, что мы оказались здесь? Судя по всему, этот

мир суровый, и мы в нём чужаки.

- Нет, не жалею. И не пожалею никогда, как бы не было

трудно. Ведь этот мир - ответ Создателя на наши желания. Он

огромен, он настоящий и полон тайн. Есть ты и я, и мы

можем идти, куда захотим, и не бояться, что наткнёмся на

стены, можем сделать этот мир таким, как нам нравится, и

таким, каким он будет нравиться нашим детям.

И мы пошли туда, куда глядели глаза, мы всё равно не знали

ничего об этом мире, не знали, куда нам идти, как долго мы

сможем здесь продержаться. Но мы надеялись, что наши

спутавшиеся волосы.

- Да, но я боюсь, что всё повторится.

Ему нравилось возлегать в объятьях, греться у домашнего

костра. Он любил играть с сыном. Он учил жёлтых попугаев

говорить. Но что-то ему не давало покоя, толкало к

открытиям, опасностям, в неизведанный мир.

- Ты думаешь, нас вернут в дом? - недоумевала я.

- Возможно. Мы уже нашли стены. Нас приютила пещера.

Мы по-прежнему нуждаемся в вещах... И не знаем, что там за

горизонтом, за небом... Похоже, мы всё в той же игре, только

на более сложном уровне.

- Ну... пошли прогуляемся на вон ту гору, - предложила я. -

Мы ещё там не ходили.

Эдем оживился, засобирался в дорогу, гордо взял на плечи

Авеля - пусть тоже посмотрит.

Сначала всё шло неплохо. Пологий склон. Свежесть утра.

Ласковое солнце. Но оказалось, что гора находится несколько

дальше, чем мы предполагали. Через два часа пути нам

преградила путь река. Небольшая, но с опасным течением. Я

первой вошла в воду. Почувствовав, что ноги не достают дна,

я поплыла, но сандалии, которые я смастерила нам обоим,

тянули меня на дно. Я нырнула и стянула с ног обувь, это

позволило мне доплыть до берега просто и легко. Ступни

ощутили песок. Эдем же не мог нырнуть... У него на плечах

по-прежнему находился Авель, не умеющий плавать. Я

смеялась, глядя, как Эдем борется с тянущими на дно

сандалиями, а они у него были тяжелее. Выйдя на берег, Эдем

зло на меня посмотрел, но ничего не сказал. Зачем слова,

когда и так всё ясно. Я смастерила сандалии, я не додумалась

их снять, переплывая реку...

Поднявшись на обрыв, нависавший над морем, мы

восторженно глядели вниз, на волны, сверкающие на солнце и

разбивающиеся о скалы. Вдали собирались тучи над

неведомым островом.

- Может, вернёмся? - Авель оценивал опасность, грозившую

стали и пота. Смотрела бы дальше на своего бывшего и

переживала развод. Если б я знал, что ты потянешь меня на

эту гору, я бы тоже предпочёл варить железо да олово...

- А кто тебя тянул на эту землю. Сидели бы дальше в нашем

райском саду.

- Угу, и уподоблялись нарисованным животным.

Эдем надулся и замолчал.

- Ш-ш-ш, ш-ш-ш, - послышалось с дерева. - Ш-ш-ш, молчи,

женщина.

Ева подняла голову и увидела змея, того самого,

встреченного в блистательном мире.

- Как приятно, снова видеть тебя, Ева, - проговорил змей. -

Уже и не надеялся... Хорош-ш-шо, что тебе всё-таки пришло в

голову залезть на гору.

- Что ты тут делаешь?

- Наслаждаюсь обществом обезьян, - пошутил змей.

- А как там твой хозяин?

- Он умер. Я его укусил. Его место занял другой. Надоело...

И я улизнул из дома вслед за вами, открывшими врата. Вы,

конечно, меня не заметили, слишком были увлечены друг

другом, что уже не так, как я вижу...

- Угу, не так. Мы уже давно не говорили о любви.

- А ты возьми это яблоко, предложи мужу... Скажи, что

ошибалась и всё такое, - змей протянул яблоко с помощью

хвоста.

- А оно не ядовитое?

- Нет, вполне съедобное. Я сам не раз ел. К тому же. Это

всего лиш-ш-шь символ. Всё уже произошло.

- Спасибо.

- Если что, обращайся. Я всегда здесь.

И змей улизнул.

Я подвинулась ближе к мужу.

- Эдем, ну ладно, не дуйся. Съешь вот яблоко. Я не права,

зря потянула тебя сюда. Но мы спустимся другим путём,

будет легче. Видишь там вот водопад, только без воды, она,

- Как же это сложно... Жить с мечтой и в мечте... Почему

именно нас выбрал Создатель?

Глава 21.

Мы менялись...