James Grady

"Six Days of the Condor

Перевод И. Бони

СРЕДА

В четырех кварталах позади Библиотеки конгресса, сразу же за

пересечением улиц Юго-восточной А и Четвертой, стоит

трехэтажное - второе от угла здание, отделанное штукатуркой.

Приютившееся среди других городских домов, оно вряд ли

привлекло бы к себе чье-либо внимание, если бы не его цвет.

Яркая белизна здания резко выделяется на фоне поблекших и

выцветших соседних фасадов - красных, зеленых и грязно

белых. Кроме тога, невысокая чугунная ограда и небольшой,

хорошо ухоженный газон способствуют тому, что здесь царит

атмосфера некоего спокойного достоинства, которого

соседние дома полностью лишены.

Тем не менее лишь очень немногие из прохожих обращают

внимание на это здание. Для местных жителей оно давно уже

стало неотъемлемой частью хорошо знакомого и привычного

городского пейзажа. У сотен же чиновников, которые трудятся

в расположенных на Капитолийском холме государственных

учреждениях и в Библиотеке конгресса и каждый день проходят

мимо, просто нет времени обращать на него внимание.

Большинство туристов, что толпами бродят по окрестностям,

также никогда не добираются до этого здания, так как оно

расположено я стороне от самого холма. А те немногие,

которые все же оказываются по соседству, попадают сюда, как

правило, случайно, в поисках полицейского, чтобы тот помог

им выбраться из этого пользующегося дурной славой района

"повышенной преступности" под сень безопасности

национальных памятников.

И все-таки если какой-нибудь прохожий по странной

случайности заинтересуется этим зданием и начнет внимательно

рассматривать его, он не обнаружит в нем ничего

примечательного или необычного.

Расселл. Ее редкие седые волосы, как правило, взъерошены и

слишком коротки, чтобы придать хоть какую-нибудь

привлекательность ее лицу. Брошь в виде подковки с

выбитыми по ней цифрами "1932" украшает с левой стороны то,

что можно назвать лишь подобием груди. Миссис Расселл

беспрестанно курит.

Однако лишь немногим посетителям, за исключением

почтальонов и посыльных, удается так далеко и

беспрепятственно проникнуть в помещение штаб-квартиры

общества. Эти немногие, после того как испытующий взгляд

Уолтера, если тот на месте, удостоверится в их

благонадежности, поступают в распоряжение миссис Расселл.

Посетителя, пришедшего по делу, она направляет к

соответствующему сотруднику, убедившись, разумеется, прежде

в том, что у посетителя имеется необходимое разрешение.

Если же посетитель всего лишь один из "смелых и

любознательных", то миссис Расселл прочтет ему

пятиминутную, до одури скучную лекцию по истории

создания общества, расскажет о целях и задачах

литературного анализа, а также успехах и достижениях их

ведомства. Потом она вручит посетителю несколько брошюр,

которые он в общем не очень-то и жаждет получить, и заявит,

что сейчас нет никого из сотрудников, кто мог бы ответить

ему на возможные дальнейшие вопросы, и для получения

дополнительной информации предложит направить письмо, не

сообщив при этом, кому и по какому адресу. Затем она

решительно произнесет: "До свидания!" Обычно посетители,

ошеломленные таким напористым обращением, послушно

ретируются, вероятно, так и не обратив внимания ни на

маленький ящик на столе Уолтера, который уже запечатлел их

внешность на фотопленку, ни на красную лампочку над

дверью, которая загорается всякий раз, когда с улицы

открывают калитку. Разочарование посетителя уступило бы

место богатой игре его воображения, если бы он узнал вдруг,

что только что побывал в помещении одного из отделов ЦРУ.

Центральное разведывательное управление было создано в

1947 году в соответствии с Законом о национальной

безопасности, а также вследствие известных событий второй

мировой войны, когда США были застигнуты врасплох

содержат ежедневные обзоры основных международных

событий и общего политического положения в мире; в отчетах

третьей категории делается попытка обнаружить имеющиеся

недостатки в деятельности ЦРУ.

"Американское литературно-историческое общество" с его

штаб-квартирой в Вашингтоне и небольшим закупочным

отделением в Сиэттле является секцией одного небольшого

отдела, известного в Управлении тайных служб, как отдел 17.

Главной задачей сотрудников общества является выуживание

в литературных произведениях всех примеров и описаний актов

шпионажа и связанных с ним действий. Другими словами,

сотрудники общества постоянно читают шпионские и

детективные романы. Ситуации, описанные в тысячах томов

детективов, регистрируются со всеми подробностями в

"делах", а затем тщательно анализируются. Таким образом

были досконально изучены произведения всех возможных

авторов детективного жанра, начиная с Джеймса Фенимора

Купера.

Большинство книг, принадлежащих ЦРУ, хранится в

центральном комплексе в Лэнгли, штат Вирджиния.

Однако штаб-квартира "Американского литературно

исторического общества" располагает своей собственной

библиотекой, в которой имеется почти три тысячи томов. В свое

время общество размещалось неподалеку от госдепартамента,

но зимой 1961 года, когда ЦРУ переехало в новый комплекс в

Лэнгли, общество также перевели в пригород Вашингтона. В

1970 году количество поступающих книг, необходимых для

исследований, стало создавать серьезные проблемы как в

отношении хранения, так и в смысле финансовых затрат. В

довершение всего, заместитель директора ЦРУ,

возглавляющий Управление тайных служб, поставил

вопрос о целесообразности содержания такого

многочисленного штата сотрудников, имевших высшую

категорию секретности, которая, в свою очередь, предполагала

и более высокую оплату труда. В результате общество вновь

перевели в пределы городской черты Вашингтона и разместили

в непосредственной близости от Библиотеки конгресса, что

было весьма удобно для его работы.

Исследователи и аналитики общества внимательно следят

на его поцарапанную ореховую спинку. Было без

четырнадцати минут девять, и он сидел в таком положении с

того самого момента, когда, расплескивая черный кофе и громко

чертыхаясь, забрался по винтовой лестнице в свой кабинет на

втором этаже в восемь часов тридцать минут. Кофе

Малькопьм уже выпил и очень хотел еще, но не решался

оторвать взгляд от окна.

Дело в том, что каждое утро, между восемью сорока и

девятью часами, невероятно красивая девушка проходила мимо

окна Малькольма по направлению к Библиотеке конгресса. И

каждое утро Малькольм, если только ему не мешала болезнь

или какое-нибудь неотложное дело, наблюдал за ней. Это

стало для Малькольма своеобразным ритуалом, помогавшим

ему ранним утром уговорить себя выбраться из уютной постели,

быстро побриться и отправиться пешком на работу.

Погода была по-настоящему весенней. Аромат цветущей

вишни упорно пробивался сквозь утренний туман. Краешком

глаза Малькольм увидел девушку, придвинул стул поближе к

окну и привстал.

Девушка не просто шла вдоль улицы. Она плыла по ней,

двигаясь целеустремленно и с чувством гордости, рожденным

из еще робкой, но уже хорошо осознанной уверенности в себе.

Ее блестящие каштановые волосы струились вдоль спины и

ниспадали каскадом почти до самой талии. Она не пользовалась

косметикой, и, когда не носила темные очки, можно было

видеть, что ее глаза - огромные и пропорционально

поставленные - прекрасно гармонировали с прямым носом,

широким ртом, округлым лицом и твердым подбородком.

Коричневый свитер плотно облегал фигуру. Юбка из

шотландки подчеркивала крепкие, полноватые бедра. Стройные

икры ног плавно переходили в лодыжки. Еще три твердых

шага, и девушка скрылась из вида.

Малькольм вздохнул и опустился на свой стул. Из каретки

пишущей машинки торчал наполовину отпечатанный лист

бумаги. Он решил, что этого вполне достаточно для

утренней нормы, ваял пустую чашку и вышел из своего

небольшого красно-голубого кабинета.

Подойдя к лестнице, Малъкольм остановился. В здании было

две кофеварки одна на первом этаже в помещении маленькой

приветствовала его своим обычным презрительным ворчанием.

Иногда Малькольм, желая проверить, не переменилась ли она

к лучшему, останавливался около нее, чтобы "поболтать".

В этом случае миссис Расселл принималась лихорадочно

перебирать свои бумаги, и, о чем бы Малькольм ни говорил, она

заводила бессвязный монолог о том, как много ей приходится

работать, как она больна и как мало ее ценят. В это утро

Малькольм решился лишь на ироническую улыбку и подчеркнуто

вежливый поклон.

Когда Малькольм с чашечкой кофе в руке начал подниматься

по ступенькам лестницы, он услышал позади себя щелчок

открывшейся двери и уже смирился с тем, что ему придется

выслушать очередную лекцию доктора Лаппе.

- О, мистер Малькольм, можно мне... разрешите мне

поговорить с вами? Я задержу вас всего лишь на минутку.

Ух, пронесло! Говорящий был Хейдеггер, а не доктор Лаппе.

Улыбнувшись и вздохнув с облегчением, Малькольм

повернулся к маленькому, тщедушному человеку с таким

багровым румянцем на лице, что казалось, светилась даже его

лысина. Традиционная белая рубашка с пуговками на уголках

воротничка и узкий черный галстук как бы отделяли его большую

голову от тела.

- Привет, Рич, - сказал Малькольм. - Как поживаете? -

Хорошо... Рон. Хорошо, - нервно хихикнул, как обычно,

Хейдеггер.

Несмотря на шестимесячное полное воздержание от

употребления алкоголя и тяжелую физическую работу, его

нервы были все еще напряжены. Любой вопрос о состоянии

здоровья Хейдеггера, даже самый невинный и вежливый,

напоминал ему о днях, когда он, замирая от страха, тайком

проносил спиртное в туалет, а затем как безумный жевал

резинку, пытаясь отбить запах, превращавший его в

"потенциальную угрозу" для безопасности всего ЦРУ. После

того как он "добровольно" согласился на лечение и,

замкнувшись в себе, прошел через ад одиночества, и потом

постепенно стал приходить в норму, доктора шепнули ему, что

его выследили сотрудники службы безопасности, которые

наблюдали негласно за туалетами...

- Не зайдете ли вы... я имею в виду, можете ли вы зайти ко

момента переезда из Лэнгли, да? - продолжал Хейдегтер.

"А ведь действительно так", - подумал Малькольм и кивнул

головой в знак согласия. Два года, два месяца и несколько

дней.

- Так вот, я обнаружил некоторое... несоответствие в

документации, которое, я считаю, необходимо выяснить. И я

подумал, может быть, вы сможете мне в этом помочь. -

Хейдеггер сделал паузу. Малькольм в ответ лишь молча пожал

плечами, что означало одновременно и его готовность, и

некоторое удивление.

- Так вот. Я обнаружил два странных расхождения или,

вернее будет сказать, расхождения в двух областях учета.

Первое имеет отношение к бухгалтерским отчетам: например,

суммы денег, переведенные на наш счет или выплаченные

нами, зарплата и тому подобное. Вероятно, вы не имеете

никакого представления о таких вещах, так что в этом деле я

должен буду разобраться сам. А вот второе касается книг, и я

сейчас пытаюсь выяснить этот вопрос со всеми сотрудниками

секции, в том числе и с вами, для того чтобы посмотреть, не

удастся ли мне обнаружить какое-нибудь объяснение этому,

прежде чем пойти со своим докладом к доктору Лаппе. - Он

опять сделал паузу в ожидании утвердительного кивка со

стороны своего собеседника, и Малькольм вновь не

разочаровал его.

- - Вы когда-нибудь... я хочу сказать, вы когда-нибудь замечали,

чтобы у нас пропадали книги? Нет, подождите, - произнес он

торопливо, увидев выражение замешательства, появившееся на

лице Малькольма, - разрешите мне выразить свою мысль еще

раз, более понятно. Вам известно что-либо о случаях, когда у

нас не оказывалось книг, которые мы заказывали, или книг,

которые должны иметься в нашей библиотеке? - Нет,

насколько мне известно, я никогда не слышал о таких случаях,

ответил Малькольм, начиная скучать. - Если бы вы могли

сказать мне, каких книг не хватает или каких может не хватать...

- Он умышленно не закончил фразу и дал повиснуть ей в

воздухе.

Хейдеггер сразу же подхватил ее: - Вот в этом-то все и дело.

Я действительно не знаю. Я хочу сказать, что я не совсем

уверен, пропали ли у нас вообще какие-либо книги, и если они

уходить. Он наклонился к Хейдеггеру: - Послушайте, Рич. Я

хорошо понимаю, что эта путаница создает для вас серьезную

проблему, но я боюсь, что ничем не смогу вам помочь. Может

быть, кто-то из наших сотрудников знает что-нибудь такое, чего я

не знаю, хотя я и сомневаюсь в этом. Если хотите моего совета,

забудьте обо всем и замните это дело. Ну, как будто вы вообще

ничего и не обнаруживали. Именно так поступал в подобных

случаях ваш предшественник Джонсон. Если вы все же

намерены расследовать это дело дальше, то я советую вам ни в

коем случае не ходить к доктору Лаппе. Сначала он,

безусловно, очень расстроится, затем все настолько запутает,

что концов не найдешь, потом раздует это дело до

невероятных размеров, а в результате все будут

чувствовать себя отвратительно.

Малькольм поднялся и пошел к двери. Оглянувшись, он

увидел маленького, дрожащего от страха человека, который

сидел, уставившись пустым взглядом в открытый журнал

бухгалтерского учета.

Лишь дойдя до стола миссис Расселл, Малькольм вздохнул с

облегчением. Он выплеснул остатки холодного кофе в раковину

и отправился к себе наверх.

Войдя в кабинет, он уселся на свое место, положил ноги на

стол и закрыл глаза.

Открыв глаза минуту спустя, он уставился на репродукцию

картины Пикассо "Дон-Кихот". Репродукция вполне заслуженно

занимала место на стене его кабинета, наполовину

выкрашенной в красный цвет. Все началось ведь именно с Дон

Кихота. Это благодаря ему Малькольм получил такую

увлекательную работу и стал агентом ЦРУ. Два года тому

назад...

В сентябре 1970 года Малькольм сдавал письменный

выпускной экзамен по литературе, который он так долго

откладывал. Первые два часа все шло просто отлично: он очень

содержательно и интересно изложил аллегорическую суть

эстетики Платона, проанализировал настроение двух

странников из "Кентерберийских рассказов" Чосера, обсудил

роль и значение крыс в романе Камю "Чума" и проявил

незаурядную изворотливость при описании деяний Холдена

Колфилда в произведении Сэлинджера "Над пропастью во

деканы и другие представители академических кругов выступают

как вербовщики потенциальных кадров для ЦРУ.

Два месяца спустя проверка Малькольма была закончена,

и он был рекомендован "для ограниченного использования" на

работе в ЦРУ, как и 17 процентов всех желающих стать

сотрудниками ведомства. После специального, но довольно

общего и поверхностного курса обучения Малькольм впервые

поднялся по чугунным ступенькам "Американского литературно

исторического общества", где он в компании миссис Расселл и

доктора Лаппе и провел свой первый рабочий день в

качестве полноправного агента секретной службы.

Малькольм улыбнулся, глядя на стену своего кабинета,

которая напомнила ему о хорошо продуманной победе над

доктором Лаппе. На третий день своей работы в обществе

Малькольм отказался от костюма и галстука. Прошла неделя, в

течение которой в воздухе носились неясные намеки, прежде

чем доктор Лаппе вызвал его для небольшой "дружеской"

беседы по вопросам этикета. Хотя "добрый доктор" и

согласился с тем, что бюрократия имеет тенденцию к

созданию серой и несколько удушливой рабочей обстановки, тем

не менее он дал понять, что вместо того, чтобы носить "чуждую

приличиям" одежду, следует более активно изыскивать другие

способы, с помощью которых, по его выражению, можно

"впустить солнце" в эту обстановку, то есть сделать ее более

яркой, свежей и разнообразной. Малькольм ничего не ответил

на эту тираду, однако на следующий день он явился на работу

пораньше, одетый, как и требовалось, в костюм с галстуком. С

собой он принес большую коробку.

К тому времени, когда Уолтер в десять часов утра доложил о

происходящем доктору Лаппе, Малькольм уже почти закончил

красить одну из стен своего кабинета в ярко-красный цвет

пожарной машины. Ошеломленный доктор Лаппе молча

сидел, в то время как Малькольм с самым невинным видом

объяснял ему свой новейший способ, как "впустить солнце" в

рабочую обстановку.

Когда еще два аналитика внезапно ворвались в кабинет и

начали громко выражать свое одобрение, "добрый доктор"

задумчиво заметил, что, пожалуй, Малькольм был прав, когда

решил придать более яркий и свежий вид своей внешности,

забирают внутреннюю корреспонденцию, которая затем

отправляется за восемь миль в штаб-квартиру ЦРУ в

Лэнгли, где она сортируется для доставки адресатам.

Служебная записка Рича ушла с очередным рейсом в полдень.

Странная и совершенно необычная история произошла

затем со служебной запиской Рича. Как и вся входящая и

исходящая корреспонденция "Американского литературно

исторического общества", служебная записка исчезла из

экспедиции еще до начала сортировки почты и вскоре

появилась в просторном кабинете восточного крыла здания на

столе у человека, страдающего астмой. Человек этот прочел

записку дважды, один раз быстро, а затем еще раз очень и

очень медленно. Он вышел из кабинета и принял необходимые

меры к тому, чтобы все "дела" с документами, имеющими

отношение как к работе, так и к сотрудникам общества, исчезли

из картотеки. Затем он вернулся в кабинет и договорился с кем

то по телефону о встрече на проходившей в то время

выставке изобразительного искусства. После этого, сказавшись

больным, он сел в автобус и отправился в город. В пределах

часа он уже был занят оживленной беседой с человеком

представительной внешности, который, судя по всему, мог бы

быть и банкиром. Они беседовали, медленно

прогуливаясь вдоль Пенсильвания-авеню.

Вечером этого же дня человек представительной внешности

встретился еще с одним человеком, на этот раз в шумном и

переполненном баре "Клайд", расположенном в районе

Джорджтауна, который регулярно посещается обитателями

Капитолийского холма. Они также совершили прогулку,

время от времени останавливаясь и разглядывая отражения

в витринах магазинов. Внешность второго человека тоже

была представительной, хотя для более точной

характеристики, пожалуй, следовало бы определить ее как

"впечатляющую" или же "поразительную". Что-то в его глазах

подсказывало, что он наверняка не был банкиром. Он слушал,

в то время как первый человек говорил.

- Боюсь, что. у нас возникла небольшая проблема.

- Правда? - Да. Уэзерби перехватил сегодня вот это. - И

передал второму человеку служебную записку Хейдеггера.

Второй человек прочел ее только один раз.